Мусаси

— Недавно сама смеялась над Оцу за ее плаксивость. Посмотри на себя!

— Разве сравнишь мои слезы с ее? Жизнь — невыносимая мука. Хочется умереть!

Акэми вскочила и бросилась на улицу. Хозяин лавки, повидавший на своем веку не одну такую посетительницу, только ухмыльнулся ей вслед, однако ронин, до сего времени спавший в углу, открыл глаза и тяжелым, мутным взглядом проводил убегавшую женщину.

Дзётаро пытался остановить Акэми, но она вырвалась из его рук и помчалась по темной улице.

— Стой! — кричал Дзётаро. — Не смей даже думать об этом!

Акэми не волновало, куда ее занесет во тьме, но она отчетливо слышала крики Дзётаро. Когда она хотела утопиться в море в Сумиёси, она не притворялась, но сейчас была в здравом рассудке. Ей нравилось, что Дзётаро переживает за нее.

— Осторожно! — надрывался мальчик, поняв, что Акэми несется прямиком ко рву с водой. — Стой! Зачем тебе умирать? С ума сошла!

Дзётаро ухватил беглянку за пояс.

— Хочу умереть! — зарыдала Акэми. — Все считают меня порочной. Все, и Мусаси тоже. Мне остается лишь умереть, заключив Мусаси в объятия сердца. Не позволю, чтобы другая отобрала его у меня!

— С чего ты взяла такое. Ерунда какая!

— Какая разница? Столкни меня в ров! Толкни, Дзётаро!

Пьяные слезы потоком хлынули из глаз Акэми. Дзётаро испугался ему тоже хотелось заплакать.

— Пойдем в гостиницу, Акэми!

— О, как я хочу его видеть! Найди его, Дзётаро, найди Мусаси!

— Стой спокойно, оступишься и упадешь в ров.

— О Мусаси, Мусаси!

— Осторожно, Акэми!

Из темноты вдруг выступил ронин, которого они видели в винной лавке.

— Иди-ка отсюда, мальчик! — приказал ронин. — Я приведу ее в гостиницу.

Приподняв Дзётаро, он отставил его в сторону.

Это был высокий мужчина лет тридцати пяти, с глубоко посаженными глазами и густой бородой. Багровый шрам от удара меча украшал его физиономию от уха до подбородка. Шрам походил на трещину на перезревшем персике.

Преодолевая страх, Дзётаро настойчиво уговаривал Акэми:

— Акэми, прошу тебя, пойдем со мной. Все будет хорошо.

Голова Акэми уже лежала на груди незнакомца.

— Пошел вон! Она хочет спать. Я отведу ее домой, — проговорил самурай.

— Оставь ее!

Самурай лениво схватил мальчика за шиворот.

— Убери руки! — крикнул Дзётаро, отбиваясь от ронина.

— Сопляк! Хочешь, чтобы я швырнул тебя в ров?

— Попробуй!

Дзётаро удалось вырваться, рука его судорожно вцепилась в деревянный меч. Не успел он замахнуться, целясь в бок самурая, как оказался в воздухе. Мальчик потерял сознание от удара о придорожный камень. Издав тихий стон, он стих.

Прошло некоторое время, прежде чем Дзётаро начал различать голоса.

— Проснись!

— Что случилось?

Дзётаро приоткрыл глаза и обвел взглядом людей вокруг.

— Опомнился?

— Ты как себя чувствуешь?

Дзётаро, смущенный всеобщим вниманием, поднялся, подобрал деревянный меч и хотел было уйти, но в это время слуга из их гостиницы схватил его за руку.

— Что случилось с женщиной, которая была с тобой? — спросил он. Дзётаро показалось, что все вокруг были из гостиницы — служащие и постояльцы. Кое-кто был вооружен палкой, другие держали круглые бумажные фонари.

— Нам сообщили, что на тебя напали, а женщину похитил какой-то ронин. Куда они пошли?

Дзётаро, не совсем пришедший в себя, неопределенно покачал головой.

— Отвечай, ты ведь знаешь!

— Вспомнил. Вон в ту сторону. — Дзётаро наугад махнул рукой. Ему не хотелось рассказывать о происшествии. Он боялся упреков Дайдзо. Стыдно было признаваться в том, что ронин отшвырнул его, как щенка.

Толпа бросилась в указанном Дзётаро направлении, и, как ни странно, скоро оттуда донесся крик:

— Она здесь? Сюда!

Кольцо фонарей окружило Акэми. В растерзанной одежде она лежала без чувств на копне сена в крестьянском амбаре. Акэми очнулась от людского гомона и медленно поднялась на ноги. Кусок кимоно спереди был выдран, пояс-оби валялся в стороне. Соломинки торчали из волос и драного платья.

— Что случилось?

У всех на языке вертелось слово «изнасилование», но никто не решался произнести его вслух. Никому не приходило в голову преследовать негодяя. Все чувствовали, что во всем виновата сама Акэми.

— Пошли в гостиницу, — проговорил кто-то, взяв Акэми за руку. Акэми резко отдернула руку. Уткнувшись в стену, она разразилась слезами.

— Совсем пьяная!

— Докатилась!

Дзётаро со стороны наблюдал за сценой. Он так и не понял, что произошло с Акэми, но почему-то вспомнил, как барахтался с Котя в Коягю, как они замерли при звуке приближавшихся шагов. Воспоминание мелькнуло и улетучилось. «Пора идти», — решительно сказал себе Дзётаро и побежал к гостинице. С каждым шагом настроение его улучшалось, пережитое отступало в прошлое, и вскоре Дзётаро запел:

Старый бронзовый Будда в поле,
Видал ли девушку шестнадцати лет?
Не ведаешь ли ту, что заблудилась?
На мой вопрос ты отвечаешь звоном,
А стукнешь по тебе, так ты гудишь.

Сверчок в траве