Мусаси

— Не совсем умный ход, — сочувственно произнес монах. — Умрешь как собака. Полагаешь, что твое покаяние освободит Мусаси, но дело гораздо сложнее — власти продержат его в тюрьме до тех пор, пока ты не признаешься во всем, о чем не хочешь рассказывать мне. Тебя будут пытать, пока ты не заговоришь. На дознание может уйти год или два.

Дзётаро стоял с опущенной головой.

— Хочешь умереть как собака? Пойми, у тебя нет выбора: ты все расскажешь мне или сознаешься им под пыткой. Я — ученик Будды и не стану тебя судить. Я все передам Будде.

Дзётаро молчал.

— Предлагаю тебе еще один вариант. Вчера я случайно встретил твоего отца. Он — нищенствующий монах. Я, конечно, не мог предполагать, что и ты поблизости. Я отправил твоего отца в один из монастырей в Эдо. Если ты так жаждешь смерти, не стоит ли тебе повидаться с отцом? Спроси его, прав я или нет. Выбирай, Дзётаро!

Такуан пошел в дом.

Дзётаро понял, что ночью на флейте играл его отец.

— Подожди, Такуан! Я все расскажу Будде, даже мою клятву Дайдзо. Дзётаро исповедовался долго, не упуская ни малейшей подробности. Такуан сидел молча с бесстрастным лицом.

— Все, — выдохнул наконец Дзётаро.

— Точно?

— До последней мелочи.

— Хорошо.

Такуан молчал целый час. Рассвело, заблестела роса на траве, закаркали вороны. Такуан сидел, привалившись к стволу криптомерии. С другой стороны сидел Дзётаро, ожидавший приговора. С первого слова Такуана стало ясно, что он, обдумав услышанное, принял решение.

— Ты связался с непростыми людьми, помоги им небо. Они не понимают, в какую сторону крутится мир. Я рад, что ты все рассказал мне прежде, чем дело приняло непоправимый оборот.

Такуан достал из внутреннего кармана две золотые монеты и протянул их Дзётаро.

— Побыстрее уходи отсюда! Промедление погубит тебя, твоего отца и Мусаси. Поспеши, но не вздумай приближаться к трактам Косю и Накасэндо. Сегодня там будут проверять каждого путника.

— А что будет с учителем? Я не могу уйти, не узнав о его участи.

— Предоставь мне эту заботу. Через год-другой, когда все уляжется, ты встретишься с ним и попросишь прощения. Тогда я и замолвлю за тебя словечко.

— Прощай!

— Ступай сначала в Эдо. В Адзабу находится монастырь Сёдзюан, принадлежащий секте Дзэн. Там ты найдешь своего отца. Возьми вот эту печать, которую я получил в храме Дайтокудзи. Монахи ее узнают. Попроси от моего имени монашеские одеяния, шляпы и необходимые бумаги. Вы сможете странствовать с отцом, не вызывая подозрений.

— Зачем нам притворяться монахами?

— Ты наивен, как дитя. Мой молодой друг, ты входишь в общество заговорщиков, которое намерено убить сёгуна, поджечь замок Иэясу в Суруге, устроить беспорядки в местности Канто и захватить власть. Другими словами, ты — изменник. По закону тебя ждет виселица.

Дзётаро от изумления открыл рот.

— Иди!

— Последний вопрос. Почему называют изменниками тех, кто хочет сбросить Токугаву? Почему не считают предателями тех, кто сверг Тоётоми и захватил власть над страной?

— Этот вопрос не для монаха, — холодно ответил Такуан.

Гранат

В тот же день под вечер Такуан и Иори пришли в дом даймё Ходзё Удзикацу в Усигомэ. Стражник доложил о прибытии Такуана, и вскоре вышел Синдзо.

— Отец в замке, — сказал он. — Вы будете его ждать?

— Нет, я отправлюсь к нему. Я, собственно, в замок и собирался. Можно Иори остаться у вас?

— Конечно, — улыбнулся Синдзо, взглянув на мальчика. — Паланкин вызвать?

— Пожалуйста.

Такуан отбыл в лакированном паланкине, а Иори уже был в конюшне и с восхищением осматривал гнедых и серых в яблоках коней. Иори поражал благородный вид этих лошадей, совсем непохожих на привычных ему деревенских кляч. Он недоумевал, почему военное сословие содержит столько лишних лошадей в стойлах, не используя их для полевых работ.

Резкий голос Синдзо вывел Иори из задумчивости. Мальчик ожидал, что его начнут ругать. Выглянув наружу, он понял, что гнев Синдзо обращен на сварливую с виду старуху с посохом.

— Как ты можешь утверждать, что мой отец прячется? Зачем ему притворяться перед старой каргой, будто его нет дома? — кричал Синдзо.

— Ой-ой, как мы рассердились! — язвительно отвечала Осуги. — Ты, наверное, сынок даймё. Я не впервые прихожу сюда, и постоянно хозяина нет дома.

— При чем тут твои визиты? Отец не любит теперь принимать посторонних. Зачем ты приходишь, если он не хочет тебя видеть?

— Если он уклоняется от встреч с людьми, то почему живет среди них? — не унималась Осуги, оскаливая зубы.

Синдзо подмывало обозвать старуху бранным словом и припугнуть мечом, но он не надеялся, что дерзость произведет впечатление на странную гостью.

— Отца нет дома, — повторил он. — Я могу передать ему твою просьбу.

— Спасибо за любезность, — ответила старуха и уселась на ступеньки веранды. — У меня ноги отнимаются. Я пришла кое-что сообщить о Миямото Мусаси.

— С ним что-нибудь случилось? — тревожно спросил Синдзо.