Muse. Electrify my life. Биография хедлайнеров британского рока

Plug In Baby, часто звучавшая из студийного радиоприемника, конечно, радовала слух, но сеансы записи вышли долгими и утомительными – группа приезжала в полдень, собираясь работать 12 часов, но реальная работа начиналась лишь после обеда. И они играли до четырех утра, существуя в странном ночном мире, который лишь усиливал мрачность музыки[74], и придумывая вместе с продюсером довольно-таки странные идеи. Мэтту хотелось поработать с синтезаторами, чтобы вспомнить синт-дэнсовые треки, которые ему нравились лет в шесть, а увидев на концерте Тома Уэйтса в Нью-Йорке, как хриплый ветеран-блюзмен играет на костях животных, Мэтт решил тоже использовать странные и зловещие инструменты, чтобы создать для альбома пугающее, сумасшедшее настроение. Он спросил у Лекки, можно ли использовать куски металла в качестве перкуссии и сделать барабанную установку из человеческих черепов – это сделает работу более «атмосферной». Позже Лекки шутил, что поблизости от студии даже кости животных было трудно найти, не говоря уж о человеческих, но первые все-таки раздобыть удалось: они сходили в мясную лавку и купили коровьих ребрышек, которые Лекки настроил для использования в качестве перкуссии на Screenager. Еще они нашли несколько когтей ламы, которые Лекки, вдохновленный «мьюзовским» мрачным чувством изобретательности и экспериментаторства, предложил повесить музыкантам на шею перед записью каждой песни и гулять по комнате, скандируя, стуча по когтям, дергая «музыку ветра» и лопая пупырчатый полиэтилен, чтобы создать определенную атмосферу, в которой они творили свое волшебство. Мэтт называл это «психоакустикой», но каждый звук на альбоме был издан непосредственно во время записи – там нет вообще ни одного сэмпла. На одной из песен, вдохновленной Рахманиновым Space Dementia, в перкуссионном треке используется в том числе звук, с которым Мэтт застегивает и расстегивает ширинку.

С точки зрения текстов альбом тоже стал куда более зловещим. Несмотря на то что Мэтт говорил, что первый альбом был таким мрачным в текстовом плане, что некоторые песни ему было неловко исполнять на публике, а новая пластинка «излучает позитив», настроение и тон все равно были очень далеки от солнечных. Мэтт писал тексты совершенно прямолинейно, записывая все, что приходит в голову, и задумываясь о том, что это вообще значит, лишь много позже, так что его представления о собственных темах были довольно расплывчатыми. Он рассказывал, что одна песня – о желании сожрать покой и удовольствие других людей, а другая – о том, что он так завидует другому человеку, что готов украсть всю его сущность, убить его и впитать душу. Говорил, что часть его хочет взорвать весь мир, а другая часть хочет всех любить. Утверждал, что застой – это смерть, что когда ты слишком долго задерживаешься на одной работе, в одних отношениях или в одном месте, это ломает тебя, и эти песни – об очищении, отказе от отвлечений, которые мешают тебе быть собой.

Еще он говорил, что перемены и трудности в жизни заставляют его сочинять больше музыки, потому что это единственная настоящая константа в его жизни, так что в июне он отказался от квартиры в Эксетере и переехал вместе с Домиником и Томом Кирком во временное жилье в Айлингтоне на севере Лондона; домом это место можно было назвать весьма условно, потому что единственной мебелью, кроме той, что по закону обязан был установить в квартире владелец, были фортепиано и ноутбук. Позже Мэтт признался, что чувствовал себя типичным изумленным мальчишкой из Девона, потерявшимся в Большом Городе, но вместе с друзьями решил переезжать из города в город каждый месяц, чтобы поддерживать творческие силы: следующая остановка – Сан-Диего.

Убийство, зависть, разрушение, похоть, отрешенность: вот эмоциональные темы, красной нитью проходящие через весь альбом, но интеллектуальные основы под философией альбома придают этим человеческим чертам откровенно инопланетный, научно-фантастический оттенок. Три книги, которые Мэтт тщательно изучал в прошлом году, разожгли настоящий пожар в его вечно любопытном уме. «Виртуальные организмы» Марка Уорда приравнивали рождение искусственной жизни к появлению нового вида, событию такой же монументальной важности, как и появление человечества, – по сути, книга утверждала, что роботы тоже люди. Эти идеи будущей эволюции и размывания грани между человеком и машиной уже звучали в Plug In Baby и New Born, но настоящую творческую связность новому видению Мэтта придали две другие книги – «Гиперпространство» Митио Каку и «Элегантная Вселенная» Брайана Грина.