Muse. Electrify my life. Биография хедлайнеров британского рока

Так, сейчас будем говорить о науке. Сосредоточьтесь. Эти книги и различные научные статьи в журналах познакомили Мэтта с теорией струн: если очень упрощать, то эта теория гласит, что Вселенная и в самых малых, и в самых больших масштабах состоит из микроскопических или гигантских вибрирующих струн, а сама наша Вселенная, возможно, является «пузырем», созданным при столкновении двух этих суперструн, проходящих в «мультивселенной» за пределами космоса. А еще они подарили ему математическую задачку, которая по-настоящему завладела его вниманием. Из прочитанной литературы он сделал вывод, что в одиннадцатом измерении все в природе становится идеально математически симметричным, идеальной сферой; что и наша Вселенная не могла бы существовать без симметрии, глубоко интегрированной в нее. Если такая симметрия существует, гласит одна из линий аргументации, из этого следует, что Вселенная создана разумным существом[75]. Короче говоря: если вы найдете происхождение этой симметрии, то найдете Бога.

Впрочем, это довольно далеко от доказуемого научного факта. В следующие несколько лет Мэтт будет часто повторять, что его самые несуразные теории – это результат чтения отдельных глав из разных научных книг и создания на их основе собственных теорий, чтобы заполнить пробелы между ними, и это один из основных тому примеров. В книге Грина говорится, что, хотя любые дополнительные измерения, кроме наших четырех (три пространственных плюс время), должны быть плотно скручены и иметь микроскопические масштабы, чтобы мы не могли их обнаружить, но теории струн требуются десять измерений, чтобы работать с математической точки зрения: маленькие вибрирующие струны должны двигаться в рамках девяти особых измерений, а также во времени, чтобы уравнения приводили к выводам с более-менее разумной вероятностью. В 1995 году физик Эдвард Уиттен предложил модель 11-мерной Вселенной, чтобы создать теорию, которая объединяет пять различных и несовместимых с виду линий теории струн в одну общую M-теорию, отвечающую на многие ранее неразрешенные вопросы о структуре и работе Вселенной, но в то время, когда этими теориями заинтересовался Мэтт, еще ни один физик на самом деле не знал, что вообще такое одиннадцатое измерение – был лишь набор непонятных уравнений и грандиозных концепций. Согласно M-теории, симметрии всех сил во Вселенной можно добиться, если все суммы имеют смысл, но вот в 2001 году наука была довольно далека от того, чтобы дать какое-нибудь простое уравнение вроде E = mc² × M – теория = БОГ.

Впрочем, Мэтт, который собирал только идеи, которые казались ему наиболее интригующими, почерпнул из этих книг две основные вещи. Первая – новый, потрясающий взгляд на Вселенную, который постоянно менялся от «мы просто насекомые в галактической пустоте» до «на самом деле мы – самое интересное, что есть в этой огромной пустышке». Вторая – название альбома.

Origin Of Symmetry – это отсылка к Митио Каку, который говорил, что книга о суперсимметрии должна называться «О происхождении симметрии», ибо она окажет такое же глубокое влияние на физику, как дарвиновская «О происхождении видов» – на биологию. Кроме того, это было рабочее название песни, от которой не то отказались, не то решили переименовать.

Последние сеансы записи состоялись в феврале; группа объехала епархии Бата и Уэллса и Эксетера, чтобы найти грандиозный, эпический и безотрадный звук органа для Megalomania, песни, которая стала кульминацией альбома. В конце концов они нашли идеальное место – церковь Св. Марии в Батвике – и обратились к викарию.