Мусорщик

— Так ты в Питере? — удивился Наумов. На самом-то деле он совсем не удивился, а оттягивал время, пытаясь сообразить, что может стоять за предложением Рыжего. Каких-либо приятельских отношений между ними не было. Предложение «посидеть, потолковать» означало только то, что где-то их интересы пересеклись. Рыжий просто так ничего не делает. — Так ты в Питере?

— Да, в резиденции, где обычно. Подъедешь? — спросил Рыжий. Он тоже отлично понимал, о чем сейчас думает Наумов. Поэтому действовал с напором. Впрочем, он всегда действовал с напором.

— Конечно. Через часик подскочу.

— Да брось ты. Тебе езды десять минут.

— Э-э… видишь ли, Толя, у меня…

— Брось! Не царское это дело. Прикажи — стрельцы и трахнут. А мы тем временем пузырь раскатим, — весело и беспечно говорил человек, «купивший эту страну». — Давай, давай, Коля, подгребай. Если нет денег на трамвай, бери такси… Я заплачу.

— У меня проездной, — в тон ему ответил Наумов. — Еду.

Встреча двух людоедов началась в гостиной, где Толя с Колей по-братски обнялись и похлопали друг друга по спине, выпили по рюмке коньяку и потрепались.

Серьезный разговор произошел в бильярдной. В бильярд оба играли постольку-поскольку (козе понятно, что уважающий себя российский чиновник должен играть в теннис!) и шары катали для видимости. Бильярдную выбрали потому, что там стоял генератор помех и ни один из людоедов не смог бы провести тайную запись разговора. Впрочем, это все пустое… Чего им бояться в стране, которую они купили? Или — наоборот — продали?.. Впрочем, и это не существенно. Купили? Продали? Какая, к маме, разница? Было б из-за чего животом мучиться? Прими стакан на грудь — и все пройдет!

— А с какой, кстати, бабенки-то я тебя снял? — спросил, разбивая пирамиду, Рыжий. — С блондиночки? С брюнеточки?

— С рыжей, — ответил Наумов.

Это была неправда. Когда раздался звонок, он сидел над рабочими бумагами. Но, принимая правила игры, ответил так, как надо.

— Рыжие — они, Коля, очень темпераментные в койке, — сказал Рыжий и погладил себя по голове.

— Ага… особенно рыжие негритянки.

— Точно. Эти особенно злые до гребли… А, кстати, зачем ты, Коля, Мишку Малевича прессовал?

Наумов замер. Он стоял, согнувшись, готовился нанести удар. На секунду он замер, но потом все-таки ударил и забил.

— Хорошо вошел, — весело сказал Николай Иваныч… Вот, значит, что! Рыжий знает о его проблемах с Малевичем!.. Или не знает, а берет на поит? — Хорошо вошел… Что ты про Мишку говоришь?

Наумов выпрямился, встретился глазами с Рыжим.

— Ты, Коля, слышал мой вопрос. Зачем переспрашиваешь?

Николай Иваныч вытащил забитый шар из лузы:

— Один — ноль.

— Да… Но не в твою пользу, Коля.

— А в чем, собственно, проблема?

— В том, что Мойшу поставили на бабки. Вице-губернатора! Моего кореша! Нормально, да? Как ты думаешь, Коля, кто в Питере может такое себе позволить? Паханы ваши сраные? А, Коля?

Наумов, спокойно намазывая кончик кия мелом, спросил:

— Ты хочешь сказать, что это я?

— А больше-то некому! Мне ведь насрать на Мойшу. Был и помер… хер-то с ним, с Мойшей. Но это мне вызов, Колян. Ай, как нехорошо! И — глупо!

Наумов Рыжего не боялся. Никаких комплексов по отношению к нему не испытывал. Он был отлит из того же металла. При другом раскладе мог бы сам оказаться на месте Рыжего… И сейчас он видел, что возмущение Анатолия Борисовича притворно.

— Малевич взял у меня деньги на выборы, — спокойно ответил Наумов. — Обещал расплатиться, да только бабки они разворовали, выборы бездарно провалили… Потому, кстати, Толя, и провалили, что бабки раздербанили. И объявили мне дефолт. Ты понял?

— Понял. Я, собственно, так и думал. И ты выставил ему счет?

— Да. Более того, я выставил ему смешной счет, всего на четверть реальной суммы… Ты думаешь — я его убил?

Рыжий положил кий на стол.

— Нет, — сказал он, — я так не думаю. Я знаю, кто убил. Знаю, кто заказал. Теперь я знаю почти все, Николаи Иваныч.

— Вот как? Поделись.

— Зачем? Плюнь и забудь. Да вот еще что… тут у тебя есть такой Обнорский. Знаком?

— Знаком. Даже хочу его взять под себя.

— Так ты к нему не подходи. Это мой человек. Вот теперь Наумов удивился по-настоящему:

— Обнорский на тебя работает?

— Еще нет, но будет.

— Слушай, Толян, так дела не делают… я этого парня уже давно присмотрел.

— А это не имеет значения, Коля. Обнорского я беру себе. Это тебе штраф за то, что ты Мойшу без моего ведома поимел. Забудь про Обнорского и его агентство. Трогать их не смей, работать не мешай… Ты, говорят, портом интересовался?

— Я и сейчас им интересуюсь.

— Ладно. Отрежу тебе кусочек… небольшой.

— А лучше большой, Толя.

Рыжий прищурился, ухмыльнулся. Он был доволен тем, как построил сегодняшнюю беседу: сначала агрессия, накат. Потом — некоторое смягчение интонации. И — выдвижение требований, которые в данной ситуации нельзя не принять. Р-раз — и Обнорский в кармане! Вместе со своим агентством. А потом, когда Коля все безропотно проглотил, — легкое поощрение в виде кусочка торта, то есть порта… А напоследок еще и подарок! Всенепременно — подарок.

Рыжий ухмыльнулся и сказал:

— Я бы отрезал тебе и большой, но…

— Что — «но»?