Мусорщик

Дверь квартиры № 90 была стальной. Лысый, слегка наклонившись, приник к ней ухом. Он вслушивался минут десять и ничего, кроме невнятных звуков музыки, не услышал. Он пожал плечами и вытащил из кармана дубликаты ключей… Нижний замок, как и предсказал Кент, был не заперт… Лысый вошел первым. В прихожей горел свет, на вешалке висел Настин плащ. На подзеркальнике стояла ее сумочка, рядом лежал газовый револьвер. Из приоткрытой двери комнаты звучала «ламбада».

Лысый взял револьвер и неслышно подошел к двери. Заглянул в щель и поманил пальцем Сашку.

…Настя полулежала в кресле. Голая, в одних чулках. Самец стоял перед ней на коленях, лицо утопало между ляжек. Настино тело напрягалось, вздрагивало. Руками она крепко вцепилась в волосы самца. Настя стонала, но за звуками музыки стон скорее угадывался, чем слышатся… Зверев окаменел. «Ламбада» грохотала. Хохотал дьявол. Просвечивали сквозь черный капрон розовые ступни на вскинутых вверх ногах. Вздрагивали розовые соски.

Настя пронзительно вскрикнула и обмякла. Виталий нажал на клавишу музыкального центра. Стало очень тихо.

Самец скинул Настины ноги с плеч, поднял красное влажное лицо и повернулся в сторону умолкшего музыкального центра. И заорал. Так заорал, как будто его режут. Распахнула глаза Настя. Вскрикнула.

— Тихо, — сказал Лысый. Внушительно сказал, и его услышали.

Крик самца оборвался, перешел в икоту. Он кивал головой и икал, пялился на свой собственный револьвер и, видимо, не узнавал его. Настя глядела на Зверева. Виталий снова нажал клавишу центра — комнату наполнила «ламбада».

В глазах Анастасии Тихорецкой была растерянность. Не страх, нет. Только растерянность.

— Тихо, — повторил Лысый. Самец кивнул, но икать не перестал. Виталий приблизился к нему, присел. — Тебя как зовут? — спросил дружелюбно, хотя знал, как зовут Настиного любовника.

— Владик… ик.

— М-да… в твои лета и с таким специфическим… э-э… способом заработка пора бы уже быть Владиславом, — сказал Виталий. — Но ты, Владик, не бойся. Мы к тебе претензий не имеем. Мы тут потолкуем, а ты пока в туалете посиди… хорошо?

Владик снова кивнул. Лысый взял его за локоть, помог встать. Для изоляции перепуганного самца нашлось место удобнее, чем туалет, — стенной шкаф. Виталий закрыл Владика внутри шкафа, снаружи подпер дверь шваброй: посиди. Самец продолжал икать.

Настя за это время успела одеться. Выглядела она довольно спокойно, молчала, курила длинную черную сигарету. Зверев все так же стоял у косяка… Вернулся Лысый.

— Ну, — сказал он с порога, — начнем?.. Здравствуйте, Анастасия Михайловна.

— Вы отдаете себе отчет, что вы сейчас делаете? — строго спросила Настя.

— Конечно, — весело ответил Виталий.

— Нет, похоже, вы не отдаете себе отчета. Вы ворвались в жилище с оружием в руках…

— Молчать! — хлопнул ладонью по столу Виталий. — Ты, подруга, не в суде. И понты раскидывать не надо. Ты отлично знаешь, зачем мы пришли.

— Немедленно убирайтесь вон! — довольно твердо произнесла Настя. Лысый смотрел на нее с откровенной ухмылкой. — Вы понимаете, с кем связались? Мой муж — генерал ГУВД.

Лысый откровенно расхохотался. Когда отсмеялся, сказал:

— Ты что, подруга? С мужем ты давно разошлась. Ты про это забудь… Ты уже не судья, ты уже не генеральша. Ты — крыса. Ты нас кинула, и теперь мы пришли за своими бабками.

Настя облизнула губы, посмотрела на Зверева:

— Саша!

— Что? — спросил Зверев.

— Саша! Скажи же ты… ты же все знаешь.

Зверев внимательно смотрел Насте в лицо… некогда любимое, а теперь… а что теперь?… Он не знал.

— Что ты молчишь, Саша? Скажи правду… ты один знаешь.

…Теперь он действительно видел в этом лице что-то крысиное. За правильными и привлекательными чертами лица прятался крысиный оскал.

— Да, — сказал Зверев, — знаю. Теперь я знаю. Теперь, тварь, я все про тебя знаю.

Впервые в глазах Насти мелькнул страх. Но только на секунду… Она справилась. Она сообразила: что-то не так. Нужно менять тактику. Соображала она, надо признать, быстро.

— Виталий! — сказала Тихорецкая. — Вас ведь Виталий зовут?

— У вас хорошая память, мадам.

— Да, я помню вас… Виталий, вы же видите, что он, — взгляд на Зверева, — хочет переложить все на меня. А ведь это он взял деньги!

— Да ну? — «изумился» Лысый.

— Да-да. Да! Он с самого начала предлагал мне вас кинуть. Использовать вас для отъема денег у Джабраилова и сдать в ОРБ… Я отказалась!.. Я была совершенно растеряна… Я отказалась!

Зверев на Настю не смотрел. А Лысый и смотрел и слушал очень внимательно.

— Это благородно, — сказал Лысый. — Значит, все-таки — он?

— Он! Больше-то некому… И кроме того, я его узнала. Я ничего не сказала на следствии, потому что любила его.

У Насти исказилось лицо. Казалось: чуть-чуть — и польются слезы.

— Значит, врет Костя? — спросил Лысый. Настя напряглась;

— Кто? Кто врет?

— Да этот чмошник — юрисконсульт, который тебя в больницу привез. Он-то говорит: не было никакой травмы. А были сговор и инсценировка. Кидок был, гражданин судья.

— Виталий! Неужели вы ему верите? Он же алкоголик и психопат. Он с университета меня преследует… он из ревности клевещет. Ему нельзя верить!

Лысый кивнул: