Муссолини и его время

В то утро Муссолини попытался связаться с Гранди, но его нигде не смогли найти. Зачем он потребовался дуче? Хотел ли он, как это считали некоторые, предложить графу Мордано провести тайные консультации с союзниками? Такое предположение не лишено известной логики. Муссолини смог бы тогда и избавиться от интригана, и прозондировать настроения в Лондоне и Вашингтоне, а если бы о переговорах узнали немцы, то Гранди легко можно было пожертвовать.

Все это лишь догадки, но то, что в то утро дуче размышлял о выходе Италии из войны, – несомненно. Принимая в середине дня посла Японии, Муссолини шокировал дипломата предложением, которое заключалось в том, чтобы японское правительство выступило в роли посредника между Берлином и Москвой, инициировав германо-советские переговоры о заключении мира. Иначе Италия не сможет выстоять против англо-американских армий и вынуждена будет покинуть Ось. Теперь можно только гадать, рассчитывал ли дуче всерьез на то, что японцы сумеют усадить Сталина и Гитлера за стол переговоров, или просто хотел донести до немцев степень своей обеспокоенности военным положением. Во всяком случае, Муссолини не мог не понимать, что его демарш не останется для Берлина незамеченным, и действовал вполне сознательно. После беседы с послом дуче отправился в один из наиболее пострадавших от бомбардировки римских кварталов – проведя около часа среди развалин, он вернулся домой, чтобы отдохнуть перед разговором с королем. Слухи о скандале в Большом фашистском совете уже распространились по Риму, но наружно город оставался спокойным.

Между тем Гранди, в конце бурного заседания Большого совета предложивший Муссолини самому сообщить королю исход голосования, утром 25 июля отправился в королевскую резиденцию. Он собирался предложить Виктору Эммануилу арестовать дуче и поручить формирование нового правительства пожилому маршалу Кавилья, известному своими антифашистскими взглядами. Кроме того, граф Мордано подготовил два чрезвычайных декрета, предусматривающих ликвидацию Большого фашистского совета и возвращение Палате фасций и корпораций ее прежнего статуса нижней палаты итальянского парламента. Очевидно, что Гранди, занимавший пост президента Палаты, рассчитывал играть при слабовольном короле и восьмидесятилетнем премьер-министре главную роль. Но порой и самые большие хитрецы оказываются в дураках.

Вместо благодарности графа Мордано ожидал ушат холодной воды. Министр двора герцог д›Аквароне сообщил графу, что король уже принял решение назначить главой правительства маршала Бадольо. Гранди же было предложено использовать свой дипломатический опыт для установления контакта с союзниками через португальцев. Ошеломленный и раздосадованный, Мордано согласился, не подозревая, что его снова провели – военные из окружения короля и не думали доверять такую важную задачу «фашисту-ренегату». Пройдет всего несколько недель после памятного заседания Большого совета, и лишившийся влияния Гранди надолго покинет Италию – он возвратится сюда почти три десятилетия спустя, чтобы в 1988 году упокоиться в родной Болонье.

«Разобравшись» с Гранди, Виктор Эммануил распорядился известить Бадольо, что тому предстоит возглавить правительство в самое ближайшее время и что маршалу будут предоставлены «чрезвычайные полномочия». На радостях Бадольо откупорил шампанское и, поместив в виде шутки своих домашних под арест (для проверки «чрезвычайных полномочий»), принялся ожидать вызова во дворец. Перед начальником генерального штаба Амброзио стояла намного более трудная задача – ему предстояло взять Муссолини под стражу.

Подготовка к отставке дуче велась уже давно, но вплоть до 25 июля король не давал окончательного согласия на арест своего премьер-министра, предлагая действовать в зависимости от реакции последнего. Однако военных такая позиция монарха не устраивала. Оставаясь на свободе, Муссолини по-прежнему представлял бы опасность для нового правительства – и как лидер фашистской партии, располагавшей собственными вооруженными формированиями, и как «друг Гитлера», чьи войска находились в Италии.

Решение идти на прием к королю в воскресенье, принятое дуче утром 25 июля, поставило перед заговорщиками вопрос ребром, и в последний момент Амброзио буквально вырвал у Виктора Эммануила устное согласие на арест дуче. Генерал отдал письменный приказ, скрепленный подписью министра двора, и отряд карабинеров скрытно расположился в римской резиденции монарха на вилле Савойя.

Впоследствии Муссолини скажет, что, отправляясь на встречу с королем, ни о чем не подозревал, но его личный секретарь запомнил вырвавшееся у шефа восклицание о неудачно выбранном для аудиенции времени – число 17 в Италии считается несчастливым. Впрочем, вряд ли это было нечто большее, нежели обычное для Муссолини проявление суеверия. Возможность того, что король отправит его в отставку и, тем более, арестует, он попросту не рассматривал. Дуче всегда относился к окружающим с известной долей презрения, и двадцать лет во власти могли лишь укрепить в нем эту привычку.