Муссон. Индийский океан и будущее американской политики

– Футболки, легкие куртки, шлепанцы, какие-то старые шорты… А выглядели они одновременно и вызывающе дерзкими, и дрожащими от ужаса. Не сомневались: раз мы их захватили, то убьем; а поскольку мы – американские страшилища, то не просто убьем, а еще и съедим на ужин… Самый юный молил без устали: «Не стреляйте в меня, пожалуйста». Они были истощены, пропадали от жажды – и остро нуждались в услугах зубного врача, которые и получили за счет американского военного флота.

Слова Берка насчет «положенной процедуры» и «полиции» озадачили пиратов до крайности. «В их представлении, – сказал Берк, – полицейским зовется свирепый бандит, кое-как облаченный в подобие мундира и невозбранно грабящий прохожих на улицах сомалийских городишек». Пиратам, продолжил он, было на вид от 15 до 30 лет. Лишь у одного отыскались родственники, которых необходимо было известить о случившемся. Только двое из десятерых помнили день и год своего рождения. Остальные знали одно: родились мы «во время большой драки», а семей у нас нет и в помине. По законам сомалийского обихода, люди, не помнящие родства, считаются неприкасаемыми. Хотя гражданская война вспыхнула на земле Сомали в 1990-х, страна, по сути, уже развалилась десятью годами ранее. Примерно у половины пиратов обнаружились шрамы от старых ранений – пулевых и ножевых.

«С их собственной точки зрения, – пояснил Берк, – они отнюдь не были злодеями. Просто портовые бродяги, которых местный военный главарь отправил искать поживы и стеречь прибрежные воды. Они рассматривали себя в качестве добровольных сил береговой обороны, а еще как людей, старающихся немного заработать – и на дикарский лад берущих подать с иностранных судов».

Штатный юридический консультант ударной группы, лейтенант Майкл Бахар задал вопрос: имеется ли у вас оружие? Кто-то из пиратов ответил: «Конечно, я ведь сомалиец; а в Сомали единственное твое правительство и единственная защита – автомат Калашникова».

«Зачем они стали пиратами?» – спросил лейтенант Бахар. И услыхал в ответ: на сомалийской суше погибнуть гораздо проще, чем в открытом океане. В океане спокойнее… Пиратство – организованная преступность. Как бродячие шайки делят области, в которых бесчинствуют, так и пиратские ячейки делят между собой океан. «Позабудьте о пиратах Карибского моря и обаятельном Джонни Деппе, – сказал Бахар. – Мы видели совершенно диких зверей: убивающих не забавы ради, не из мести – а вполне естественно, как лев убивает антилопу. Этим людям присуще истинно первобытное простодушие».

Сомалийский пиратский кризис свидетельствует о критической особенности нашей эпохи, когда холодная война отступила в минувшее: на сцене появляются доныне невиданные действующие лица. За неимением лучшего слова назовем их «недогосударствами». В Северной Сомали существует, например, пиратская страна Пунтландия, подобно Аль-Каиде и Хезболле сбивающая международное сообщество с толку и ставящая его в тупик.

Международное сообщество недооценило сомалийские дела: мы рассматривали Сомали как единое и устойчивое государство – пусть даже и никчемное. На деле Сомали – три отдельных страны, управляемых каждая по-своему. На северо-западе существует независимая Сомали, на северо-востоке лежит автономная область Пунтландия; на южных землях, повергнутых в хаос, невероятно слабое сомалийское правительство продолжает воевать с набирающим силы Аль-Шабабом («Юностью») – организацией исламских экстремистов. Поскольку пиратство возродилось главным образом в Пунтландии, в Пунтландии и нужно заниматься его искоренением.

Пунтландия, названная в честь легендарной Страны Пунт, упоминаемой еще в иероглифических текстах Древнего Египта, объявила о своей частичной независимости от Сомали в 1998-м, не стремясь добиваться независимости полной, поскольку этого не позволяли обязательства перед собратьями – членами Майертинского клана, обитающего по другую сторону границы, в южносомалийском городе Кисмайо. На протяжении всей истории Сомали кланы играли исключительно важную роль – политическую, правовую и общественную. Это обстоятельство отразилось в строении пунтского правительства, наделяющего местных старейшин значительными правами и преимущественно полагающегося на племенное ополчение, а не регулярную армию, как та, что существует в сопредельной Сомали. Не будучи таким самостоятельным, как сомалийское правительство, пунтское руководство все же представляет гораздо большую силу, чем какая-либо иная из имеющихся на юге страны. Пунтландией управляет настоящий парламент, а в январе 2009-го там избрали нового президента – Абдирахмана Мохамуда Фароле. Поскольку пиратские логова находятся именно в Пунтландии, награбленным пользуются везде и всюду – остальная сомалийская земля не столь изобильна пиратской добычей.