Муссон

— Сегодня утром я видела ее в саду у фонтана. Она знает, что ты здесь. Все в зенане это знают. Ты бы видел глаза Ясмини, когда она произносила твое имя. Они сверкали, как звезды Большого Креста. Она сказала: «Я люблю аль-Амхару — как брата и гораздо больше. И должна еще раз увидеть его, прежде чем стану женой старика и навсегда исчезну из мира».

Дориан вскочил с ковра и прошел в конец террасы. Он стоял там, глядя на залив, в котором стояли его дау. И испытывал странное возбуждение, словно колесо судьбы сделало новый оборот.

За суровые годы в пустыне воспоминания о Ясмини потускнели, но Дориан отвергал предложения шейхов соар подыскать ему жену из числа их дочерей. До этой минуты он и сам не знал, что ждет кого-то или чего-то. Ждет из-за воспоминаний о маленькой девочке с обезьяньим личиком и озорной улыбкой.

Но тут его охватило отчаяние. Между ними стоит так много! Она заключена в зенан и обручена с другим мужчиной. В глазах Аллаха она его сестра, а он знал, что наказание за кровосмешение — мучительная смерть. Если он осквернит девственницу царского рода и святость зенана, даже калифу не спасти его от казни — побиения камнями или отсечения головы. А что сделают с Ясмини? Он содрогнулся, вспоминая передаваемые шепотом рассказы о том, как поступает Куш, если его подопечные сбиваются с пути. Говорят, одна девушка умирала четыре дня, и все это страшное время никому в зенане не давали уснуть ее крики.

— Я не могу подвергать ее такой опасности, — вслух сказал он, раздираемый противоречивыми чувствами. Плечи его поникли.

— Но и отвергать зов своего сердца я не могу.

Он повернулся и кулаком ударил по грубой коралловой стене; боль приободрила его.

— Что мне делать?

Он прошел назад, туда, где терпеливо сидела на ковре Тахи.

— Передашь ей весточку от меня?

— Ты ведь знаешь, передам. Что мне сказать ей, сын мой?

— Скажи, что вечером на восходе луны я буду ждать ее в конце Дороги Ангела.

Он не позволил Батуле сопровождать себя, когда в сумерках взял лошадь и, закутавшись в бурнус и закрыв лицо, поехал за город на север.

Он помнил каждую тропу, каждый ручей, каждую рощу и участок мангрового леса.

В пальмовой роще он повернул обратно и вскоре увидел перед собой стену зенана, высокую, массивную и темную: луна еще не взошла. Он нашел древние развалины и стреножил лошадь в кустах поблизости, где ее не увидят с тропы, по которой ходят дровосеки. Впрочем, Дориан не ожидал в этот час встретить здесь кого-нибудь из жителей острова: суеверные, они боялись лесных джиннов.

Он поднялся на груду обвалившихся камней, пробрался через кусты и наконец оказался в скрытом углублении в центре. Вход в туннель зарос, и Дориан понял, что все минувшие годы туннелем никто не пользовался.

Дориан отыскал кусок коралла, с которого были видны и вход в туннель, и окрестности, и сел. Ждать долго не пришлось: вскоре восточную часть неба заполнило лунное сияние; взойдя, луна залила углубление серебристым светом.

Дориан услышал негромкий звук, легкие шаги и шепот от входа в туннель:

— Доули? Ты здесь?

Голос оказался более низким, чем он помнил, и у него по коже побежали мурашки, а волоски на шее встали дыбом.

— Я здесь, Ясси.

Ветви, закрывавшие вход в туннель, раздвинулись, и она вышла на лунный свет. Простое белое платье, белое покрывало на голове. Дориан сразу увидел, что Ясмини подросла, но ее тело оставалось стройным и гибким, как виноградная лоза, а шаг — быстрым и осторожным, как у испуганной газели. Увидев его, она застыла, потом медленно подняла руки и отвела вуаль, закрывавшую лицо.

Дориан ахнул. В лунном свете она была прекрасна.

Лицо уже не детское, но тонкое и изящное, с высокими скулами и огромными темными глазами.

Она улыбнулась полными губами. Зубы были белые и ровные.

Он встал и отбросил ткань с лица. Она смотрела на него.

— Ты стал такой высокий, и борода…

Она замолчала и неуверенно остановилась.

— А ты выросла в прекрасную женщину.

— О, я так по тебе скучала, — прошептала она. — Каждый день…

Неожиданно она кинулась к нему, и он открыл объятия.

Она дрожала и негромко всхлипывала, прижимаясь к его груди.

— Не плачь, Ясси. Пожалуйста, не плачь.

— Я так счастлива. — Она всхлипнула. — Как никогда в жизни.

Он усадил ее на коралловую глыбу, и Ясмини перестала плакать, отстранилась на длину вытянутой руки и посмотрела ему в лицо.

— Даже в зенане я слышала новости о тебе — как ты стал могучим воином, выиграл большое сражение в пустыне, въехал рядом с нашим отцом в Маскат и выиграл еще одну битву здесь.

— Ну, не в одиночку.

Он улыбнулся и концом пальца провел по ее губам. Они говорили быстро и возбужденно, перебивая друг друга и многое оставляя невысказанным, прежде чем перейти к другой мысли.

— Где же твоя любимая обезьянка Шайтанка? — спросил он.

— Шайтанка умерла, — прошептала она. — Куш поймал ее в своем драгоценном саду и забил лопатой. А ее тело послал мне в подарок.

Дориан сразу сменил тему, перейдя к другим, более веселым воспоминаниям детства, и скоро Ясмини снова смеялась. Потом оба замолчали, и она стыдливо потупилась. Не глядя на него, она прошептала: