Муссон

Когда Нед и Том работали в пороховом погребе, там редко слышались болтовня и смех. Тусклое освещение давала единственная забранная сеткой лампа, и в погребе было тихо, как в соборе. Шелковые мешочки передавали Тому, а он аккуратно укладывал их на стойку. Они были упругие и гладкие на ощупь. Отличная получилась бы койка, подумал он. И неожиданно мысленно увидел лежащую на мешочках нагую Каролину. Том негромко застонал.

— В чем дело, мастер Том? — вопросительно взглянул на него Нед.

— Ничего. Просто задумался.

— Оставь мечты близнецу. Он хорош как раз в этом, — лаконично посоветовал Нед. — А ты работай. В этом хорош ты.

Том продолжал укладывать мешочки, напряженно раздумывая. Пороховой погреб — единственная часть корабля, где по десять дней никого не бывает, где можно остаться одному, не опасаясь, что тебе помешают. Это именно то место, которое он так старался найти, причем настолько очевидное, что он о нем и не подумал. Он взглянул на ключи, свисавшие с пояса Неда. В связке их с полдесятка: от порохового погреба, от арсенала, от запасов продовольствия, от ящика с отходами.

Когда работу закончили, Том, стоя рядом с Недом, смотрел, как тот запирает дверь. Он постарался запомнить, какой именно ключ поворачивался в тяжелом замке. С пятью выступами в форме короны. Том пытался придумать, как раздобыть эту связку хоть на несколько минут, чтобы снять нужный ключ. Но тщетно: не одно поколение моряков до него пыталось решить ту же проблему, чтобы добраться до запасов спиртного.

Ночью, когда Том без сна лежал на своем тюфяке, ему пришло в голову такое неожиданное решение, что он даже сел: на корабле должен быть не один набор ключей. И если так, то он знает, где второй — в каюте отца. В матросском сундуке под койкой, подумал он, или в одном из ящиков стола. Остаток ночи он почти не спал. Даже будучи старшим сыном капитана корабля, он не мог без разрешения проникнуть в каюту отца, а передвижения Хэла по судну были совершенно непредсказуемы. Никогда нельзя было знать наверняка, что его каюта пуста. А даже если его нет, слуга возится с постельным бельем или гардеробом Хэла. Том отказался от мысли попробовать взять ключ, когда отец уснет. Его отец не засыпал крепко, он узнал это на собственном нелегком опыте. Отец не из тех, кого легко обмануть.

Всю следующую неделю Том составлял и отбрасывал самые дикие и непрактичные планы, вроде того, чтобы перебраться через борт и проникнуть в каюту с кормовой галереи. Он знал, что придется рискнуть и подождать, пока отец не прикажет менять паруса.

Тогда обе вахты соберутся на палубе, а отец будет занят наверху. Том придумает какой-нибудь предлог, чтобы оставить свой пост и на несколько минут спуститься вниз.

Дни бежали быстро, дул постоянный юго-восточный пассат, и «Серафим» шел правым галсом. Менять паруса не требовалось, и у Тома не было возможности осуществить свой план.

Но вдруг возможность возникла, до того просто и неожиданно, что впору было испугаться такого сверхъестественного везения. Том сидел с другими моряками своей вахты на палубе под баком, наслаждаясь редкими минутами отдыха, когда отец, оторвавшись от компаса на нактоузе, поманил его. Том встал и подбежал к отцу.

— Будь умницей, сбегай в мою каюту, — сказал ему Хэл. — Загляни в верхний ящик стола. Там увидишь мой блокнот. Принеси его мне.

— Есть, сэр.

На мгновение у Тома даже закружилась голова, потом он побежал к трапу.

— Том, не спеши. — Голос отца заставил его остановиться, сердце екнуло. Слишком легко все получается. — Если блокнота нет в верхнем ящике, он может быть в других.

— Да, отец.

И Том побежал дальше.

Черный блокнот лежал в верхнем ящике, именно там, где сказал отец. Том живо попробовал другие ящики, опасаясь, что они закрыты, но все они открывались, и он быстро просматривал их содержимое.

Дубликат ключей лежал под морским альманахом и навигационными таблицами. Том осторожно взял их и сразу узнал ключ от порохового погреба. Прежде чем решиться, он посмотрел на закрытую дверь каюты и прислушался, не слышно ли шагов. Потом расцепил кольцо, снял с него ключ, сунул в карман, закрыл кольцо, вернул связку в ящик и прикрыл альманахом.

Когда он возвращался на палубу, ключ в кармане казался тяжелым, как ядро. Надо найти для него тайник. Вероятно, отец не обнаружит утрату, если первый ключ не будет потерян или сломан. Конечно, это очень маловероятно, но носить ключ с собой опасно.

Ночью он, как обычно, проснулся, когда отбили склянки: полночь, середина вахты.

Том выждал еще час, потом встал.

Рядом сел Гай.

— Куда ты? — шепотом спросил он.

У Тома упало сердце.

— На нос, — тоже шепотом ответил он. — Спи.

В будущем нужно изменить порядок сна. Гай снова лег на свой соломенный тюфяк, а Том пошел в сторону носа, но как только оказался вне поля зрения Гая, повернул обратно и быстро скользнул по трапу на нижнюю палубу.

На ветру и в движении на корабле никогда не бывает тихо. Бревна скрипят и стонут, один из парусов мерно хлопает, громко, как пистолетный выстрел, и вода вокруг корпуса шелестит и шепчется.