Муссон

На нижней палубе было темно, но Том передвигался уверенно и только раз натолкнулся на переборку. Шум, поднятый им, перекрывали другие корабельные шумы.

У основания сходного трапа висела одна-единственная лампа. Она бросала мерцающий отсвет в центральный проход. Под дверью отцовской каюты виднелся серебристый свет. Том проскользнул мимо и на мгновение задержался у крошечной каюты, в которой спали три девочки. Ничего не услышал и пошел дальше.

Пороховой погреб находился палубой ниже, сразу за тем местом, где в кильсоне укреплена пята грот-мачты. Том спустился по последней деревянной лестнице в кромешную тьму нижней палубы, подошел к двери погреба, наклонился и ощупью вставил ключ в замочную скважину. Механизм был тугой, пришлось прилагать значительные усилия, но наконец ключ повернулся, и дверь подалась под нажимом. Том стоял в темном отверстии, вдыхая острый запах черного пороха. Хотя он был горд своим достижением, но понимал, что впереди еще много препятствий.

Он осторожно прикрыл дверь и затворил ее. Ощупью нашел щель над дверной перемычкой и спрятал там ключ и принесенное с собой огниво. Потом отправился назад той же дорогой, добрался до своего тюфяка на орудийной палубе. Рядом зашевелился Гай. Он не спал, но оба молчали и вскоре уснули.

Пока все благоприятствовало Тому. На следующий день у него даже возникло тревожное предчувствие, что удача должна ему изменить. Ничего в поведении Каролины не свидетельствовало о том, что планы Тома могут продвинуться далее достигнутого. Храбрость покинула Тома. Он думал о риске, на который пошел, и о том, на что еще придется пойти. Не один раз он принимал решение вернуть ключ от порохового погреба и отказаться от своего отчаянного замысла, но потом бросал взгляд на Каролину, поглощенную уроком. Округлость ее щеки, сосредоточенно поджатые розовые губки, мягкое предплечье под пышным рукавом платья, слегка загоревшее под тропическим солнцем и едва украшенное редкими тонкими волосками.

«Мне нужно хоть на минуту остаться с ней наедине. Это стоит любого риска», — решил Том, но по-прежнему мялся, не в состоянии набраться храбрости. Он медлил на краю пропасти, пока сама Каролина не толкнула его за край.

По окончании дневных уроков Каролина направилась к выходу из каюты впереди Тома. Но, когда она уже ступила на трап, мастер Уэлш окликнул ее:

— Мисс Каролина, вы сможете сегодня вечером участвовать в музыкальных занятиях?

Каролина повернулась, чтобы ответить. Ее движение было столь неожиданным, что Том не мог не столкнуться с ней. Она едва не потеряла равновесие, но схватила его за руку, чтобы не упасть, а он другой рукой обнял ее за талию. В этот момент они были не видны ни Уэлшу, ни двум другим братьям в каюте.

Каролина не пыталась высвободиться.

Напротив, она качнулась и сознательным гибким движением еще крепче прижалась к Тому всем телом, понимающе глядя ему в глаза. В это мгновение все вокруг для Тома переменилось. Но прикосновение было кратким. Каролина отступила и сказала мастеру Уэлшу в дверь каюты:

— Конечно. Погода такая хорошая, что можно встретиться на палубе.

— Отличная мысль, — с готовностью согласился мастер Уэлш. — Скажем, в шесть вечера?

Уэлш по-прежнему пользовался сухопутным отчетом времени.

* * *

Нед Тайлер стоял у руля позади Тома. Том пытался удержать корабль на курсе юго-юго-запад, чтобы «Серафим» шел по океану не рыская.

— Держи корабль на курсе! — сказал Нед, и Том начал уваливать корабль под ветер. При всех поднятых на бом-брам-стеньге парусах, наполненных ветром, это было все равно что стараться сдержать бегущего жеребца.

— Посмотри на кильватерный след, — строго сказал Нед.

Том послушно взглянул за корму.

— Как пара змей в медовый месяц, — сказал Нед. Оба знали, что это несправедливо: на расстоянии в кабельтов за кораблем виднелась едва заметная петля в следе, но учителя не позволяли Тому ни малейших оплошностей. И следующие десять минут «Серафим» прорезал в воде след прямой, как рапира.

— Очень хорошо, мастер Томас, — кивнул Нед. — Теперь, пожалуйста, сверху вниз всю грот-мачту.

— Бом-брам-стеньга, брам-стеньга… — без запинки и ошибок начал Том называть паруса, не позволяя при этом кораблю отклониться от курса.

Из кормовой каюты на палубу вышло трио музыкантов. Гай нес ноты Каролины и свою цитру. Уэлш — из кармана у него торчала флейта — нес в одной руке стул для Каролины, а другой придерживал парик. Все трое заняли привычные места у подветренного борта, где они были защищены от ветра.

Том пытался управлять кораблем под пристальным наблюдением Неда Тайлера и в то же время украдкой смотрел, как Каролина открывает ноты — в них Том спрятал записку.

— Бизань-мачта, пожалуйста, с самого верха, — сказал Нед.

— Топсель, — начал Том и запнулся. Каролина готова была начать петь, и Уэлш передал ей ноты.

— Продолжай, — подгонял Нед.

— Стаксель, — сказал Том и снова остановился. Каролина открыла ноты и нахмурилась.

Она читала что-то спрятанное между страницами. Ему показалось, он видит, как она побледнела, но вот она подняла голову и посмотрела через всю палубу прямо на него.