Мусульманская дипломатия в России. История и современность

В 1911 г. по наводке верноподданного кадимистского муллы деревни Тюнтерей Малмыжского уезда Вятской губернии Дин-Мухаммедова был проведен обыск в одном из самых знаменитых джадидских медресе — Ижбобьинском. Увиденное в его стенах шокировало полицейских чинов. «Как Бобинские (руководители медресе), так и названные выше учителя, вели антирусскую и антиправительственную пропаганду и распространяли идеи панисламизма среди местного населения и учеников путем религиозных бесед, а также — с помощью брошюр, газет и журналов константинопольского издания. Воспитанники Ижбобинской семинарии были настолько распропагандированы, что открыто пели на улицам Ижбобья татарские и турецкие песни преступного содержания, в коих оскорбляли священную особу Государя императора и восхваляли Турцию и турецкого султана, а висевший в семинарии портрет Государя императора обезобразили, выколов на нем глаза и вырвав рот. Всякая попытка благонадежной части населения к протестам по поводу подобных безобразий встречала сильный отпор со стороны Бобинских и учеников, объявившим бойкот протестантам и грозивших даже насилиями», — отмечал к докладной записке министру внутренних дел глава Департамента духовных дел иностранных исповеданий С.Белецкий. Тем не менее наказание Бобинским было назначено символическое, соответственно, по 2 и б месяцев лишения свободы¹⁷⁶.

Помимо революционных настроений, джадидизм вызвал у мусульманских народов всплеск национализма, идей превосходства одного народа над другим. В полном соответствии с опасениям властей прогрессирующая тюркизация, а, точнее, татаризация, ислама привела к концентрации власти в руках представителей одного этноса и разрушила единство мусульманских народов¹⁷⁷. Джадидов-панисламистов царские власти начали открыто обвинять в провоцировании межнациональной вражды и организации погромов¹⁷⁸.

Во многом благодаря деятельности джадидов резко ухудшились отношения между татарами и русскими, которых откровенно шокировала протурецкая и русофобская агитация, развернутая на страницах джадидской печати. «Из газет тщательно удаляется все то, что носит хоть малейший намек на сближение с русским народом; русские термины, которые уже успели получить у русских татар общее употребление, безусловно устраняются из печати и заменяются турецкими», — писал ректор Казанской духовной академии епископ Чистопольский Алексий (Дородницын), а профессор его академии П.И.Знаменский добавлял, что «появление в Казани одного печатного органа с русофильским направлением — Рус-Игтигади (Русское единение) Шахтахтинского, оказалось какой-то неестественной редкостью и было встречено татарской прессой очень неприязненно»¹⁷⁹.

Отрицательно отзывался о джадидах-туркофилах и великий русский писатель Ф.М.Достоевский, в своих заметках «Халаты и мыло» и «Кифомокиевщина» резко критиковавший их за открытые симпатии к враждебной России Османской империи и призывавший поменьше щадить их чувства. «Если уж русский стал помогать славянину, как единоверцу, то как же может он, не нарушая гражданской равноправности и справедливости, запретить такое же пожертвование и русскому татарину в пользу единоверца своего — турка? Напротив, очень может и имеет на то самое полное право, потому что русский, помогая славянину против турок, даже и в мысли не имеет стать врагом татарина и пойти на него войной, тогда как татарин, помогая турке, разрывает с Россией, становится изменником России и, становясь в ряды турок, идет прямо на нее войной. Кроме того, ведь если я, русский, пожертвую в пользу славянина, воюющего с турком, хотя бы даже и из единоверия, то ведь победы ему желаю над турком вовсе не потому, что тот мусульманин, а потому лишь, что тот режет славянина, тогда как татарин, переходя к турке, может это сделать единственно лишь из той причины, что я христианин и что будто бы хочу истребить мусульманство, тогда как я вовсе не хочу истреблять мусульманства, а лишь единоверца своего защитить...», — весьма откровенно и неполиткорректно писал он в 1876 г.¹⁸⁰

Многие межэтнические конфликты, происходящие сейчас в многонациональных мусульманских сообществах, восходят к концу XIX — началу XX вв. и обязаны своим возникновением экспансии пантюркизма¹⁸¹. Третий муфтий ДУМ Северного Кавказа Абдулхафиз Омаров в своем труде «Джаваб ас-Сахих» вообще считал джадидизм значительно более вредным течением, чем ваххабизм, и резко отрицательно отзывался о его проповедниках в Дагестане¹⁸².