Мусульманский Ренессанс

Значит, знатным в те времена делали деньги и политические успехи — две крайне вульгарные вещи. Пренебрежение к крови, а особенно к крови матери, заходило так далеко, что все халифы III/IX и IV/X веков были сыновьями тюркских или греческих рабынь, а в начале III/IX в. на халифский престол даже чуть было не взошел чернокожий[1084]. И все же ислам создал также и знать по крови и сохранил ее вплоть до наших дней — это прежде всего родственники пророка, Бану Хашим, «люди дома пророка», или просто «люди из Дома». Как родственники пророка они получали от правительства денежное довольствие, все они вместе с членами своих семей были освобождены от уплаты налога в пользу бедных (садака)[1085] и имели свою собственную юрисдикцию[1086]. Их главным судьей был старейшина (накиб), назначавшийся над ними халифом. Не в одном только Багдаде, но и в каждом большом городе управлял ими один из таких накибов. Источники называют имена накибов Алидов в Васите, Куфе, Басре и Ахвазе[1087], а умерший около 351/961 г. поэт Ибн Табатаба был накибом египетских Алидов[1088]. И при Фатимидах накиб Алидов относился к числу высокопоставленных лиц двора[1089]. Сохранилась грамота о назначении на должность багдадского накиба Талибидов от 354/965 г., из которой явствует, что даже жалобы простых мусульман на Талибидов должны были подаваться на имя накиба[1090].

Вплоть до IV/X в. оба враждующих стана семьи пророка — и добившиеся власти Аббасиды и обойденные Талибиды — находились под одним и тем же накибом[1091]. Но в конце столетия каждый имел своего собственного главу, пожалуй, оттого, что Аббасиды настолько низко опустились, насколько возвысились те, другие, и Аббасиды больше не могли их опекать. Уже в этом заложены были в то время отношения, существующие в наши дни.

Представителей обоих лагерей — как Алидов, так и Аббасидов — именовали тарифами[1092]. Алиды, как это следует из исторической хроники[1093], не имели никакого особого отличительного знака. Зеленая чалма как их признак была установлена лишь много позже — в VIII/XIV в.[1094]

Проживавшим в Багдаде потомкам пророка (другим, как передают, ничего не доставалось) при ал-Му‘тамиде (256—279/870—892) ежемесячно выдавали по одному динару, но при его преемнике эта сумма была снижена до четверти динара в месяц. Сообщают, что в Багдаде в то время было 4 тыс. таких имевших право на пособие, и, таким образом, эта статья бюджета составляла ровно 1000 динаров в месяц[1095]. В 209/824 г., как утверждают, насчитывалось 33 тыс. Аббасидов[1096], в то время как ал-Джахиз в это же время исчисляет количество Алидов в 2300 чел.[1097] Главы Хашимитов (маша’их) получали особое почетное содержание, которое, поставленное в бюджете вместе с жалованьем проповедников Багдада, с ним вместе составляло 600 динаров в месяц[1098]. Принцы дома Аббасидов (аулад ал-хулафа) также получали особую, не очень-то роскошную пенсию: ал-Му‘тадид (279—289/892—902) выдавал детям своего деда, наследникам и наследницам специальную прибавку, составлявшую в общем 1000 динаров; своему родному брату и сестре вместе — 500 динаров в месяц; все более отдаленные наследники получали в целом только 500 динаров в месяц[1099]. Все это приводило к тому, что среди них не было недостатка в недовольных авантюристах. Их сборным пунктом была Бухара, наряду с Багдадом — единственный значительный нешиитский двор. В восьмидесятых годах там собралось сразу три отпрыска: один — халифа ал-Махди, другой — ал-Ма’муна и третий — ал-Васика[1100]. Потомок ал-Васика был ранее проповедником в г. Нисибине, был там снят с этой должности из-за всяких махинаций и доставлен в Багдад. Затем он отправился в Хорасан, где тщетно ожидал назначения на должность начальника почты или светского судьи в провинции. Разочаровавшись в своих надеждах, он перешел к тюркам, выдал себя там за наследника багдадского престола и занялся тем, что стремился изгнать Саманидов, чтобы самому захватить власть в Бухаре, так что халиф в конце концов направил из-за него на север специальную буллу[1101]. После крушения своих планов он некоторое время вновь тайно жил в Багдаде, вынужденный скрываться от преследований халифа, затем снова переметнулся к тюркам, скитался по всему Востоку, пока не угодил в конце концов к Махмуду Газневидскому, который заточил его в крепость, где он и умер[1102].

Что же касается отпрыска ал-Ма’муна (он был поэтом), то он в 382/992 г. вместе с отрядами Саманидов пытался захватить Багдад и стать халифом. Однако вскоре он умер, не достигнув и сорока лет[1103].