Мутация. Начало

Он увидел в моих руках бутылку водки и глаза его заблестели. Я вновь посмотрел на соседа и тот вновь согласно кивнул. Водка полилась в стаканчик с характерным «пластиковым» звуком. Я налил ровно половину и протянул бойцу. На этот раз он не стал делиться с командиром. Выпил все сам, замахнув одним глотком и занюхал рукавом.

На его лице появилась легкая улыбка. Он сразу как-то порозовел, стал реже дышать. А когда я протянул ему коробку, то и вовсе развеселился.

Дядя Федор смотрел на это мрачно, но меня не одергивал. И пусть бы попробовал. Я с ним раньше не спорил, но теперь мог ответить грубо. Его отношение к спасенным никак не вязалось с логикой. Для чего этот допрос? Какова цель? Раненому нужен осмотр и помощь. У нас есть человек, который знает, как это делается. Но старый полковник не желал расставаться с ролью гестаповца.

Рядовой достал несколько упаковок паштета и галет, вскрыл и стал делать импровизированные бутерброды.

— Вы ведь не так давно покинули свой БТР. Откуда такой голод? — Спросил дядя Федор.

— У нас были рационы, но нормально ели мы вчера днем. Перед тем, как застрять на кладбище, — ответил рядовой. Первую галету с паштетом он предложил товарищу, но тот отмахнулся. — Вся еда осталась в рюкзаке Панарина, которого застрелил молодой.

Допрос пришлось прервать, пока рядовой Мустафин жевал. Ел он не то, что бы совсем уж жадно, но весьма охотно. На грязном худом лице отразилось удовольствие. Сержант просто лежал на боку и тяжело дышал. Было видно, что каждый вдох причиняет ему боль.

Дядя Федор велел рядовому перебраться за небольшой столик, накрытый кружевной скатертью, а перед тем уложить своего командира на кровати поровнее. Молодой татарин сделал все, как требовали, после чего сел за столик и попытался продолжить трапезу, но дядя Федор ему не дал. Он заставил продолжить рассказ.

— На чем я остановился? — Чуть озадаченно спросил рядовой.

— Ваш боевой товарищ взорвал себя двумя гранатами на мосту, — напомнил дядя Федор.

— Никак нет, не на мосту. Мы успели дотащить его до деревьев. — Поправил его рядовой, — Там еще рядом памятник странный из гранита. Один кусок на другом и сверху голова в небо смотрит.

— Ты и памятник запомнил? — удивился дядя Федор.

— У меня зрительная память неплохая, — с готовностью ответил боец. — А когда страшно, так вообще запоминает, чего не надо.

— Тогда продолжай.

— Ну, вот, мы побежали, но забирали влево. Вскоре нас вынесло к метро… кажется «Приморская», ага. Короче, сунулись во дворы, но там были уроды. Трое. Мы их постреляли, но неподалеку еще несколько штук вылезло из кустов. Ну, мы выскочили на главную улицу. Там еще мост недалеко, под которым речка проходит. В стороне залива видели дым. Там ночью стрельба была нешуточная. Подумали, что надо туда двигать, к своим. Но из дворов через дорогу такая волна уродов хлынула, мы еле успели убежать. Как от цунами, короче. Плутали по дворам, сержант пытался вспомнить, как нам лучше выйти к своим. Раз десять пришлось отстреливаться, так что расстреляли почти все патроны. На того урода в подворотне я последние потратил. В общем плутали мы и прятались, пока не оказались здесь. Сам не понимаю, как мы живы остались.

— А где, говоришь, ваш БТР заглох? — спросил дядя Федор.

— На кладбище. Смоленское кладбище. Мы по широкой аллее ехали. Заехали за голубую церковь и метров через двадцать встали. Что-то с двигателем, наверное.

— Наверное?

— Это не моя машина, понимаете? Меня вчера утром пересадили с «бардака». Там что угодно могло сломаться, чего изнутри не починить, а снаружи — эти…

Дядя Федор еще немного подопрашивал, потом велел бойцам раздеваться до гола. Оба, рядовой и сержант восприняли эту идею в штыки.

— Я не прошу, — спокойно сказал дядя Федор. — Я приказываю вам раздеться и предъявить тушки к осмотру. Стандартная ежедневная процедура. Вас что, в гарнизоне не осматривали? Тем более сержанту требуется дополнительный осмотр. Сейчас мы позовем девушку, она глянет, что к чему. Хоть один ваш орган в ее сторону дернется, пристрелю на месте.

Вняв речам дяди Федора, в котором безошибочно угадывался служака из старшего офицерского состава, солдаты подчинились. Рядовой Мустафин скинул форму быстро, после чего принялся помогать товарищу, у которого были проблемы с движением левой руки. Да и вся верхняя половина тела слева оказалась одним сплошным кровоподтеком. Позвали Катю. По дороге я как мог ввел ее в курс дела, попросив быть осторожной.

Пока шел осмотр, мы с дядей Федором были рядом. Девушка без стеснения покрутила рядового, заставив его показать все места, где могли прятаться первые симптомы болезни. Тот оказался чист. И вообще здоров, если не принимать во внимание несколько синяков и шишек. Только худой, но это конституция такая. Сомневаюсь, что в армии их морили голодом. Запасов жратвы там достаточно, чтобы три года питаться, учитывая, что от личного состава остался пшик.

С сержантом дело обстояло серьезней. Каких-то симптомов новой болезни Катя не обнаружила, зато рука и левая половина грудной клетки вызвали у нее тревогу.