Муза для чудовища (СИ)

— Плоды творчества, — хмыкнула я и поднесла скляночку к носу. т приторно-сладкого клубничного аромата закружилась голова, я поморщилась и, аккуратно наклонив пузырёк, капнула на палец немного содержимого и боязливо слизнула.

На вкус это было как вода, которой залили кастрюлю с пригоревшим дном. Затхло, безвкусно и противно. Мне вспомнились слова ара Джеро о том, что в этом сообществе, как и в любом другом, встречаются люди с самыми разными вкусами, пожала плечами и вернулась к чтению. Зюма как раз «игрался с мокрым комочком в моей кисуле».

Слава Богам, флакон с клубничной жидкостью наполнился еще через две страницы, и дочитывать «Моих единственных» до конца мне не пришлось. С чувством глубокого удовлетворения я выкинула роман ненормальной школьницы в мусорную корзину, а на бутылочку с собранными плодами наклеила этикетку с указанием имени музы (муза?) и его автора, названием и собственным комментарием: «Несъедобно! Мoжно использовать как освежитель воздуха».

И стоило мне поставить флакончик на одну из полок этажерки, как на пороге кабинета появился еще один муз. От предыдущего он отличался лишь именем и цветом волос. Ну, и автор его был менее плодовитым: всего с десяток страниц, исписанных размашистым почерком:

— Скажите, Симба, — у этого муза тоже было длинное имя (Лео Марино Ри), но он попросил называть его просто Симба. Потому что Лео, догадалаcь я — сама, без его пояснений. — Скажите, Симба, а что, у ваших авторов нет компьютера или пишущей машинки? Вы лишь вторая муза, с которой я познакомилась, но и там и тут — рукопись. Почему?

— Дань традиции, — пожал плечами Симба, — исследователи говорят, что так проще понять душу автора и воспринять его талант.

Я вздохнула, но не стала говорить приятному Симбе, что некоторым душам и талантам лучше оставаться непонятыми…

— А почему вы спрашиваете? Почерк непонятный? — встревожился муз (чёрт, как же всё-таи правильно говорить? Муз или муза?). — Я знаю, многие собиратели за плохой почерк не берутся, но разве же я виноват, что…

— Вовсе не поэтому! Просто я совсем недавно у вас, вот и любопытно.

Симба снова улыбнулся и понятливо закивал:

— Да-да, конечно! Спрашивайте в любой момент…

Всё-таки насколько он приятнее, чем Пеле. Небо и земля просто! Понадеявшись, что различия между двумя музами затронут и их профессиональную деятельность, я взялась за новую рукопись. Увы, надежды оказались напрасными. Роман назывался «Секретарь» и, в отличие от «Моих единственных», был довольно грамотным и без логических ошибок, от которых у нормального человека может случиться вывих мозга. Однако написан он был так занудно и таким унылым языком, что на этом фоне полностью пoтерялась неплохая задумка. Что же касается «горячих эпизодов» (куда без них?), то либо на мне сказывалось отсутствие опыта, либо с этим опытом было туго у самого автора, но от предложений «его меч скользнул в увлажненные росой желания ножны» и «она со страхом и восторгом смотрела на его воспрянувшее достоинство» я начинала зевать.

Хотя, опять-таки, если сравнивать с «Моими единственными»…

В общем, на вкус роман был как выращенные на воде парниковые помидоры: внешне красивые, а внутри — как вода с едва заметным томатным привкусом. На флакончике я так и написала «Пресно».

До обеда меня посетили еще три музы. Все исключительные красавцы. Было заметно, что они не знают, как ко мне относиться и чего ждать. Поэтому либo oткровенно меня побаивались, либо, наоборот, вели себя вызывающе нахально. А вообще, в первый день меня больше интересовали рукописи, чем музы. С каким-то нездоровым азартом я вгрызалась в каждую следующую книгу, свято веря, что уж на этот раз мне обязательно попадётся шедевр. Не Джоан Роулинг, конечно — ну, так она в этом жанре и не писала. Но хотя бы Эммануэль рсан. Других писателей, снискавших славу на эротической ниве, я, к сожалению, не знала.

Когда стрелка часов подползла к половине двенадцатого, я решила, что пора делать перерыв, рассовала флакончики с полученными продуктами по карманам и поскреблась в бухгалтерию, хорошo, что идти было совсем недалеко.

Счетоводами в эротическом отделе работали две симпатичные девушки, миниатюрные и ужасно смешливые. Одну из них звали Мия, вторую — Карина. Они встретили меня приветливыми улыбками и ворохом вопросов о том, как я устроилась и как вообще осмелилась на такой самоубийственный шаг, как потребовать в суде свободу от аров.

— Считайте это моей причудой, — предлоила я им и стала выкладывать на свободный стол свои пузырьки.

— А что это? — спросила Мия.

Откровенно говоря, я слегка растерялась. В «Собирательстве для чайников» о том, что делать после того, как продукт получен, ничего не говорилось, но я точно помнила, что Кофи требовал, чтобы я отмечалась в бухгалтерии, поэтому я немного испуганно посмотрела на девушек и перечислила:

— «Мои единственные», «Секретарь», «Семь невест короля демонов», «Жаркие ночи» и «Немного любви для одинокого мужчины»…

Пока я говорила, у девушек очень красноречиво вытягивались лица.