Муза для ректора, или Рабыня из Ауры

Закари открыл от удивления рот и выразительно посмотрел на меня. Нечего смотреть, я ему о таких вещах докладывать не обязана. От злости у меня сжались кулаки. Откуда он мог об этом знать?! Только трое знали о том, где я была ночью. Дарринг, я и Канаи. Значит, он все-таки предатель,  больше некому было рассказать. Решил отомстить, унизить меня. А это значит, что он принял решение отдать меня. Из груди вырвался стон. Нужно срочно что-то делать, чтобы сбежать отсюда.

Кажется, это понял и Закари. Разбежавшись, он выпрыгнул в окно. На секунду на лице Освальда промелькнуло удивление, но уже в следующую секунду он рванулся ко мне, пытаясь схватить за руку. Но я уже знала, что делать. Увернулась и последовала за Закари, в надежде, что он не решит взлететь повыше. Но только я оторвалась от окна, как почувствовала под собой скользкую, чешуйчатую спину. Ухватившись за то, за что могла ухватиться, крикнула:

– Давай! – и дракон взмыл в небо.

Приземлились мы в дальнем конце Ауры, на крестьянских полях, среди кочанов капусты.

– Ты мне не сказала, что была с Даррингом, – первым делом обиженно проговорил Закари, как только принял человеческий облик.

– Ты тоже не сказал про то, что не истинный наг, – отбилась я.

– Это совсем другое.

– А о таких вещах приличные девушки не говорят. Да и вообще, какая теперь разница. Главное то, что мы влипли. Освальд нас не оставит в покое, будет искать. И ты был прав, Канаи предатель. О том, что я была у Дарринга, знал только он и Дарринг.

– Не думал, что он примет сторону этого некроманта. С дядей их связывает дружба с самого детства.

– Ладно, хватит про Канаи, с ним все понятно. Нужно понять, что делать дальше. Вернуться ни ты, ни я теперь не можем. Канаи меня просто передаст Освальду, что сделать с тобой тоже что-нибудь придумает. Мы слишком много знаем.

– И что делать? – на его лице отразилась болезненная гримаса.

– Доказательства искать, – сказала я, уже двигаясь между кочанов по направлению к городу. – У вас тут архивное хранилище есть?

Закари догнал меня в два счета.

– Архив? Так в Академии.

Я чуть не взвыла от досады.

– В Академии? Ты издеваешься?

Закари замотал головой.

– Ты разве не знала? Сама же там работаешь.

– Ну и как мы туда проберемся, не попавшись никому на глаза?

Закари усмехнулся и потянул меня за рукав в противоположном от города направлении. Мы дошли почти до гор, окружавших Ауру. Вечерело, солнце пряталось за вершинами гор, оставляя лишь легкие отблески последних лучей. Мы обошли несколько огромных валунов и остановились перед небольшой расщелиной.

– Вот он, – гордо показал он мне на каменные глыбы.

– Кто он? Бог камней? – уставилась я непонимающим взглядом на камни.

– Проход, – легонько стукнул он мне по лбу и показал на небольшое отверстие между камнями.

– Это не проход для людей. Это проход для змей и пауков, – замахала я руками, отходя от камней подальше. – Туда и протиснуться может только что-то склизкое, ползучее и маленькое, и ума лезть туда хватит только у паука.

Закари посмотрел на меня так, будто я обидела весь его род до пра-пра-бабки, присутствовавшей при сотворении мира. Махнул рукой, и камни, теснившиеся передо мной, раздвинулись, открывая небольшую тропинку, ведущую в глубь скалы.

– Проход создали студенты какого-то древнего курса. Через него можно незаметно слинять из Академии и прогулять лекции, не будучи замеченным стражником на входных воротах.

– Неплохо придумано, – похвалила я идею. – Но судя по паутине, здесь давно никто не ходил.

– Это точно, – ответил Закари, увлекая меня в тоннель, – когда ректором стал дядя, он быстро закрыл этот ход.

– Откуда он знал о нем? Разве учителя были в курсе о его существовании?

– Конечно, нет. Просто дядя закончил эту Академию, и, как всякий студент, знал об этом проходе. Да и сам пользовался им не раз.

– Не честно по отношению к молодым. Сам прогуливал, а другим этот путь отрезал.

– Да. Тогда версию закрытия тоннеля преподнесли как «опасную из-за обрушения», но в это мало кто поверил. Тысячелетиями здесь ходили, и ни одного камушка не упало. А тут вдруг опасно. Это и стало первой причиной, почему студенты не любят ректора.

– Небось, не только студенты, но и преподаватели не любят, – предположила я.

– Конечно, – Закари усмехнулся, отгибая в сторону корни деревьев, и пропуская меня вперед. – К чему это привело, ты сама можешь убедиться. Идея равности магов и немагов не всем нравилась.

– А Дарринг знает о том, что ты…, – я замялась.

– Что я полукровка? Пернатая ящерица? – усмехнулся он. – Нет. Я даже от матери это скрывал. Ушел из Академии, не окончив ее, чтобы никто не увидел меня таким. Сказал, что не хочу учиться, и заперся в нашем доме. Потом, когда мы переехали в замок, дядя вызывал ко мне учителей прямо туда. Это было проще, приходили они редко, и сдерживать свой дар я мог на несколько часов, пока они меня учили. Со временем научился управлять собой, но в Академию так и не вернулся. Там профессиональные маги, они бы раскусили меня в два счета. А крылатая ящерица была бы еще одним ударом и для дяди, и для матери.