Муза, где твои крылья?

Сказано — сделано. Первые три месяца я занималась искусством ровно два дня в неделю. И результаты были удивительными! Да, конечно, это не сравнится с горами, которые можно свернуть, если заниматься чем-то каждый день. Но я делала свое дело регулярно и начала настраиваться на это. В течение недели я думала о своих картинах, записывала идеи и новые планы и складывала их на рабочем месте, где занимаюсь живописью. Когда я подходила к этому месту в выходные, я точно знала, что собираюсь делать, радовалась, что на это у меня есть целых два дня. Со временем я организовала свой труд очень хорошо. Я работала много часов и очень сильно уставала к концу второго дня, но я знала, что потом у меня пять дней не будет возможности продолжить и за эти дни я во всех смыслах отдохну от этого занятия.

Через три месяца я была счастлива: у меня появилось несколько готовых картин, много начатых, много планов. Дело пошло, появилось ощущение, что проект движется. Потом случился сбой — я несколько раз уезжала на несколько дней, хотя у меня не было возможности взять отпуск, просто потому, что очень хотелось поехать. Естественно, при этом я всем заказчикам обещала, что они практически не заметят моего отсутствия. До отъезда я с удвоенными силами работала, чтобы как можно меньше отстать от плана. А вернувшись — снова бросалась за дела, чтобы быстро залатать образовавшиеся дыры. Естественно, каждый раз все кончалось авралом, и к концу недели я оставалась без выходного. И без живописи. Так прошли еще три месяца, в которые я практически не занималась своим воскресным рисованием. А потом оно как-то исчезло из поля зрения. Чтобы недописанные работы не мозолили глаза, я поставила их подальше, чтобы не спотыкаться о мольберт, задвинула его в угол, и сработал эффект «с глаз долой — из сердца вон». Через некоторое время я увидела результат: я уже полгода не рисовала, все связанные с этим проекты остановились. Про половину идей я уже не помнила, что это было и как я это хотела сделать. Бумажки с идеями, прикрепленные к стене над рабочим местом, запылились. Недописанные работы не вдохновляли меня, а работали «нечистой совестью» и портили настроение. Я не могла вспомнить, что именно я хотела с ними сделать при следующем сеансе. Результат меня очень огорчил, я расстроилась. Несколько дней ходила в растрепанных чувствах и жаловалась близким на свое горе. Я ныла, пока кто-то сочувственно не спросил:

— Так что случилось? Почему вначале на это было время, а потом вдруг совсем не стало, причем навсегда?

Я вздохнула и ответила:

— Ну, как-то так получилось, что всегда было что-то более важное!

И мой собеседник ответил:

— Ну, вообще-то похоже, что для тебя это важно — ты так расстраиваешься!

И тут меня осенило! Да, случилось недоразумение: я забросила дело, которое в действительности для меня важно. Несколько раз так сложились обстоятельства, потом появилось что-то вроде инерции, а потом пропускание этой части планов начало превращаться в привычку. Но проект был для меня важным, это стало заметно по тому, как я расстроилась, увидев плоды своей прокрастинации. И главное — никто не поможет мне отодвинуть что-то другое, чтобы это дело снова выдвинулось на то место в иерархии ценностей, где оно было, «когда все было хорошо». Единственное, что мной движет в этом вопросе, — важность лично для меня!

Далее я начала снова больше заниматься живописью, не пропуская выходные. На этот раз мои планы нарушались только поездками, от которых никуда не денешься, но упущенное время я потом старалась хоть частично наверстать, выискивая отдельные часы по вечерам. Круглый год работать в таком режиме совсем без перебоев не удалось, но все стало намного лучше. А все потому, что я часто напоминала себе, как мне стало плохо, когда я заметила, что проект действительно тонет. И я вела диалоги с самой собой, представляя себе, как бы я ответила на ту или иную фразу собеседника. Что мешает заниматься этим делом столько, сколько было решено? Все и ничего. Если это важно, все можно передвинуть. Если недостаточно важно, всегда найдется сто проблем и дел поважнее.

* * *