Музей

– Потому что он дома лежал, а не в воде. Представляешь, приходит к нам какой-нибудь старый дед, который ещё помнит, как у них в доме рубель был, – удивлялся Костик.

– Наверное, рубель исчез, когда утюг появился? – догадалась Лиза.

– Вовсе нет, они параллельно использовались. Я тоже думал, что рубель исчез в девятнадцатом веке, а оказалось, им и после войны гладили.

– Не понимаю, как можно гладить деревяшкой? – хмурилась Лиза, которая и свой-то навороченный утюг терпеть не могла.

– Рубелем не столько гладили, сколько расправляли бельё от складок и комков, делали его мягче.

– И я просто расправляю бельё, – обрадовалась Лиза, – достану из машины и повешу, и ничего не глажу.

– А это узнаёшь? – посмотрел на Лизу Костик.

– Не-а. Каменное колесо какое-то.

– Почти угадала. Это жёрнов. Ручная мельница.

– И как она мелет?

– Видишь, дырка посередине колеса, это колесо клали на другой плоский камень – у нас его нет в музее, в дырку насыпали зерно, верхний камень крутили по нижнему. Зёрна попадали между ними и перемалывались в муку.

– Этак никаких оладьев не захочешь, – отшатнулась от камня Лиза.

– Нууу… большие партии зерна мололи на мельницах. Но за работу мельник брал себе часть муки. А иногда и воровал. Поэтому старались понемногу молоть дома вот таким жёрновом, – пояснил Костик.

– Я бы не выжила в деревне, – упавшим голосом сказала Лиза.

– Ещё как бы выжила, Лиза. Ты же – крестьянская внучка, а всё перезабыла.

– Я и без батарей жить не могу, мёрзну, – Лиза уже подрагивала от холода.

– Да, наша изба – не райское место. Тут и летом дубак. А печка русская только на картинке…

– Ватник бы мне, – оглянулась практикантка. – Неужели старых ватников в музее нет? У меня астма, я не переношу подвальную сырость и холод, сразу кашляю.

Костик порылся в сундуке.

– Вот выбирай, есть два ватника. Приносили нам старые.

– Отдай, какой не жалко, – жалобно попросила Лиза.

– Меряй, оба не жалко, – протянул ей ватники Костик.

Лиза выбрала синий. Он как раз пришёлся на её фигуру.

Костик:

– У нас обычно Шура Рабкин в ватнике ходит. Теперь вас будет двое. Ватных.

– И валенки старые из сундука можно мне вот эти?

Костик протянул ей небольшие валеночки.

Лиза довольная натянула их на себя и огляделась в зеркало:

– Теперь и зимовать в избе можно.

Костик улыбнулся:

– Знаешь, одна бабка сказала про наш музей: «Когда третья мировая начнётся, мы все к вам прибежим, у вас тут всё необходимое для выживания найдётся».

ЧУЧЕЛО ЛИСЫ

– Здесь не интересно, – огляделась Лиза. – Одни чёрно-белые репродукции и макеты. У вас есть ещё другие залы?

После избы Костик повёл Лизу на первый этаж в зал, где представлена история Павловска.

– Конечно, есть, – двинулся к выходу Костик.

В большом зале на втором этаже их встретил Лукич:

– Лиза, ну что? Не скучно тебе среди наших чугунных утюгов?

– Скучно, – призналась Лиза. – Да что-то представителей флоры и фауны нигде не видно. Мне в универе сказали, что у вас тут что-то по природе края…

– А чего ты хотела у нас такое увидеть? – недоумевал Костик.

– Ну, обычно в краеведческих музеях гербарии, чучело волка, чучело оленя на худой конец. А тут, я смотрю, и изучать нечего, – совсем растерялась Лиза.

– Погоди, Лиза, – спохватился Костик и кинулся потрошить полку с книгами. – У нас тут есть учебник по природоведению ещё советский. За четвёртый класс.

– Но ты не падай духом, практикантка, ха! Сейчас достану тебе кое-что животное, – хитро улыбнулся Лукич и с торжествующим видом извлёк пыльное чучело лисы из шкафа. – Оно хоть и побито молью, но вполне годное. Лису-то узнаёшь?

Лиса была бурого цвета, с одним глазом и имела чрезвычайно жалкий вид.

– Боже, какая она плешивая! – Лиза не сразу решилась прикоснуться к лисе. – Почти вся шерсть вылезла. И от хвоста только кусочек остался…

– Ну знаешь, Лиза, не всем же начинать с шикарных экспонатов, – строго посмотрел на неё Костик, едва сдерживая смех. – Ну нету волка и оленя, вот есть лиса, скажи спасибо. Кому-то приходится и в таких непростых условиях практику проходить.

Лукич торжественно вручил Лизе плешивую лису. Предварительно немного постучав ею о стену, чтобы стряхнуть вековую пыль.

Лиза взяла лису и растерянно плюхнулась на лавку.

Рассматривая этого облезлого, уже почти неузнаваемой породы зверя, она вдруг обняла его и улыбнулась:

– Лиса годна для обнимания. Я назову её Ефросинья.

– Ну вот и обнимай её. А практику мы тебе соорудим. Ха! Отчитаешься, не горюй, – утешал практикантку Лукич.

Костик наконец отрыл и поднёс Лизе учебник по природоведению.

– Вот. А гербарий ты сама составишь. Пойдём на кладбище или на развалины замка графини Самойловой. Там цветочков завались. Накопаешь. Может, и зверей ещё каких отловишь по дороге. Мышей там всяких, крыс…

– А лиса у вас откуда? Тоже поймали по дороге на кладбище? – гладила её Лиза.

Костик мотнул головой:

– Нет. Лису нам отдали из Павловского дворца на временное хранение.

– Её что, убил какой-нибудь император?

– Эта лиса после войны кур воровала в дворцовом лесничестве. Лесник изловил и сделал подарок директору музея.

Лиза прижала лису к себе.

– Бедняжка.