Музей

– Ничего не грусти, студентка, – подбадривал её Лукич. – Затем, видать, тебя сюда и сослали. Восполнять пробелы в краеведческом музее. Нет у нас гербария – будет, нет чучел – наделаешь.

Капитолина прокричала с первого этажа:

– Мальчики, девочки, я пошла! До свидания.

– Куда она?

– А кто её знает, – пожал плечами Костик. – У директора всегда дел много.

– Эх, «Валя, Валентина, холодно в избе»… Что-то я замёрзла.

Лиза измученно поглядела на Костика.

Тот сжалился над ней:

– Давай снова чай поставим. Лукич, присоединитесь?

– Пардон, я работаю.

– Тогда мы сами. Лиза, если хочешь чего-нибудь поесть, магазин через дорогу. А у меня есть чай и заварка.

Лиза поднялась из избы и радостно засобиралась в магазин.

– Погоди, я тебе финансирование выдам.

Костик взял картонный домик, стоящий при входе в музей. Лиза его ещё утром заметила. На домике было написано: «Благотворительная помощь сотрудникам музея истории города Павловска». И крупная прорезь для монеток.

Оказалось, что дно у домика оторвано и только слегка подклеено скотчем.

Костик с лёгкостью оторвал скотч и высыпал Лизе мелочь из домика. И даже наскрёб одну сотенную бумажку.

Лиза вопросительно посмотрела.

– Ну как тебе пояснить… Билеты мы не продаём, так хоть подаяние просим, – вздохнул Костик. – С зарплатой в семь тысяч музейщики нуждаются в помощи не меньше бездомных кошек. Иная добрая старушка после экскурсии бросит чего-нибудь, и на том спасибо. А нам – печеньки к чаю.

Насквозь продрогшая Лиза сняла ватник и валенки и выскочила на улицу. Там было тепло и солнечно. Ей показалось, что она пробыла в склепе музея сто лет и теперь очутилась совсем в другой жизни. И радовалась солнышку стократно.

– Полкило копчёной салаки, буханку хлеба, сметану, – замёрзшими руками расплачивалась она за еду.

Лиза взяла свои покупки и нехотя вернулась в холодный музей.

КОМИССАРОВ

Там она увидела, что за время её отсутствия в музее произошли некоторые перемены.

Дверь в кабинет директора была распахнута. Костик сидел на месте Капитолины, а напротив него на табурете за обеденным столом расположился здоровенный мужик в зелёном кителе.

Заметив Лизу, он шутовски раскланялся и вальяжно грассируя, поздоровался:

– Здрррастьте!

Костик представил гостя:

– Борец с Госдепом и главный копальщик артефактов на районе. Леонид Комиссаров.

– Артефактов? – машинально повторила за Костиком Лиза.

– Это то же самое, что раритет! Лиза, ты быстро привыкнешь к нашим словечкам!

Костик был необычайно рад гостю.

Из-под стола торчали сапоги Комиссарова в комьях глины. К резному буфету-модерн была прислонена грязная штыковая лопата.

– Без неё Комиссаров, как ведьма без метлы, – улыбался Костя.

Комиссаров встал и протянул Лизе руку.

– Лиза? Леонид.

Лиза, поколебавшись, протянула правую руку навстречу запачканной землёй руке Комисарова.

– Здравствуйте, Леонид.

– Вот что вам скажу, – гость наклонился к Лизе. – Краеведческий музей – последний рубеж сопротивления Госдепу! Здесь русский дух. Хранилище исконного сознания.

Костик серьёзно или несерьёзно поддакнул:

– Да, последний рубеж сопротивления Госдепу – это мы, – и голодно покосился на Лизину сумку с едой. – Лиза у нас на практике. Из областного Университета. Я за ней присматриваю. Будет местную флору и фауну собирать. И помогать нам всяко…

– А что это значит – сопротивляться Госдепу? – спросила Лиза, выкладывая продукты.

– Не бойся, Лиза, это не богатырский подвиг. Наше сопротивление заключается в неприятии всего тлетворно-западного, – изголодавшийся Костик сразу отломил себе краюшку хлеба.

– Это как у Боба Марли, что ли? Растаманство и марихуана? – лукаво улыбнулась Лиза.

– Не, Лиза, это как у Комиссарова… Ты слушай наш рупор и сама всё поймёшь.

– Чёрртова система! – громыхал борец с Госдепом. – Госдеп во всём: в долларах, в коле, в чипсах. Мы утонули в нём, как в дерьме. Где ты видишь ррусское? Зайди в любой магазин – всё импорт. А телек! Фильмы их урродские, реклама. Где наше? Где оно?

– Нет нашего, – неожиданно согласилась Лиза. Её прошибла давняя озлобленность на Яндекс. – Открываешь новости, а там везде Джоли: какую грудь она отрезала, какую пришила. Я лучше бы почитала про Шушенский заповедник, так ничего о нём не пишут!

– Сррразу видно: наш человек, – Комиссаров расслабился и расстегнул китель. – А делают такие гадостные новости те, кто хотят, чтоб мы были болванами. Не помнили свою историю, а помнили грудь Джоли.

– Угощайтесь, – Лиза пододвинула салаку и хлеб копателю.

– Вот мы тут только и остались. Остговком, хганителями… – Комиссаров по-доброму оглянулся вокруг.

Связка красивых баранок румянилась на вёдерном самоваре. Раз в месяц Капа влажной тряпкой протирала пыль на символах русского гостеприимства. И даже плесень на баранках не заводилась. Окаменели.

– Сколько раз в году меняете баранки на самоваре? – спросила Лиза.

– Нисколько, – ответил Костик. – Лукич покрыл их лаком для мебели. И они стали вечными.

– А вот в избе грибок все лапти погрыз. Я заметила. Это я вам как биолог говорю. Надо что-то делать, подскажите реставратору.