Музей

Вечно тощий и голодный, он забывал о еде, да и поесть-то не всегда бывало.

В районе обеда зашла молодая дама. Достала кошелёк:

– Сколько стоит здесь билет?

Костик ответил:

– У нас билетов нет, есть пожертвования.

И показал картонный домик с прорезью.

– У меня деньги только крупные, – ахнула дама. – Сейчас разменяю в магазине и вернусь.

– Да ладно, проходите так! Я всё вам расскажу! – смутился Костик.

Но дама уже убежала.

А Лиза, сидя на диванчике с лисой, опять сомневалась в своём будущем:

– Вот засада. И всё-таки. Что мне делать с практикой? О чём писать отчёт?

– Выкрутишься, не ты первая, не ты последняя… – сонно рассуждал Костик, редактируя за компьютером письмо испанскому королю. – Напишем тебе отчёт про травы и про лис. Наловим, накопаем, вокруг столько живья растёт и ползает. А что со сном мне делать – вот загадка…

– Ты что, правда считаешь, что сон может быть вещим? – сочувствовала ему Лиза.

– Не знаю. Первый раз со мной такое. Вообще-то я не мнительный.

– А ты раньше знал про Авеля?

– Конечно, знал. Я же уже рассказывал, что он предсказал убийство Павла Первого, взятие Москвы французами в 1812 году. Казнь семьи Николая Второго…

– В восемнадцатом веке? – недоверчиво косилась Лиза.

– Да.

– И ты в это веришь?

– Об этом многие историки пишут.

– Один дурак написал, а другие повторяют! – отмахнулась Лиза. – Никогда не любила историю. Это не наука, а одни даты и названия. Сидишь их, учишь.

– А в ботанике разве латынь учить не надо?

– Так там всё понятно. И красиво. Вот, например, тараксакум официнале – одуванчик лекарственный. Сразу понятно, что он лечит и что это одуванчик. Кость, у тебя газет старых не будет? – Лиза спустила ноги с дивана и одела валенки.

– Зачем тебе?

– Начну собирать гербарий возле музея. Устала я сидеть без дела.

– Газеты-то зачем?

– Закладывать растения в газеты.

– Сейчас я тебе выдам, – закряхтел старый реставратор.

Лукич достал из какого-то угла подшивку журнала «Америка» за 60-е годы. И протянул Лизе.

– Вот. То, что нужно. А ты бы, Костик, девушке голову снами не морочил, а лучше бы в кафе её сводил.

– Лукич, я сам себе в кафе ходить не позволяю. Откуда средства? Может, ты профинансируешь. А я лучше делом займусь…

Лиза театрально вздохнула, сверля взглядом Костикову спину.

– Так что всё-таки с практикой? Капитолина Ивановна велела тебе мной заниматься. Как же походы на природу, в лес? Флора и фауна…

– Какой лес? – очнулся от своих файлов Костик.

Встал, отряхнулся, принёс откуда-то несколько толстых архивных папок и положил их перед Лизой.

– Вот. Дворцовое садоводство. Их было два. Одно между прочим возглавлял академик. Далее – геологическое обнажение на реке Поповке – природный памятник. Рядом база ВИР с уникальной коллекцией семян. Изучай.

– Ну спасибо, – насупилась Лиза. Опять одела валенки и залезла на диван.

– На здоровье. Я старался, – улыбнулся Костя и снова сел за компьютер, повернувшись спиной к Лизе.

Лиза нехотя начала листать документы.

КОСТЯНОЙ СУП

– Кость!

Костик, не отрываясь от компьютера.

– Да, Лиза.

– А почему все садовники в Павловске были немцы?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну вот – Асмус, Визлер, Вейнман, Эльтц, Шмидт, Боде, Катцер. Хоть бы одна русская фамилия.

– Они приезжали немцами, а здесь становились русскими. Потомки Боде часто бывают у нас в музее. Праправнучка Асмуса тоже живет в России. Ты не увидишь в них ничего немецкого.

Костик снова обратился к компьютеру.

– Так, чего я хотел посмотреть? Да. Авель. Мне всё со сном никак не успокоиться.

– А ты посмотри в соннике, к чему снится Авель. В Яндексе…

Костик рассерженно обернулся на Лизу.

– Ну ладно… – Лиза поняла, что сморозила чушь. – Не Авель гугли, а к чему снится монах.

– Сразу видно, что с историей ты не дружишь, Лиза.

Костик снова впился в экран и что-то бормотал про себя.

Лиза вздыхая, открывала папки, снова закрывала их.

– Умаялась ты, доченька, от скуки, – улыбаясь, жалел её Лукич.

– Мальчики, девочки, к столу! – прервала их занятия Капитолина. – Сопротивление Госдепу требует сил!

Лиза первая подскочила с дивана. И побежала по лестнице обедать.

Капитолина поддерживала энтузиазм своих старателей горячим супом.

– Сварен на бульоне из косточки, – обычно приговаривала она, открывая домашний термос.

За это Лукич прозвал суп директрисы «костяным». Хотя костей в нём никогда никто не видел. Необычайная разваренность всех компонентов супа приводила к тому, что ни один сотрудник не смог бы с точностью сказать – от птицы кость была первоначально или от млекопитающего. С чем сварен суп – одна из нерушимых тайн музея, но всем хотелось похлебать горячего.

– Лукич! Константин! К столу! – повторно призывала Капитолина.

Краеведческие обеды проходили чинно.

Стол позапрошлого века с инвентаризационным номером накрывался советской клеёнкой с инвентаризационным номером, по прошествии пятидесяти лет клеёнка тоже считалась антикварной.

Костяной суп переливали из термоса в расписную супницу. И разливали старинным фарфоровым половником в плошки из дерева, переданные музею потомками крестьянина Артюшко.

Капитолина по очереди подавала суп Костику, пожилому Лукичу. И краеведу Шуре Рабкину.