Музей богов

— Не только с подругами, — продолжала колдунья, — но порой и с близкими родственниками, дорогими мне людьми вела себя по-свински. Безобразно и гадко, словно не боялась навсегда их потерять. На самом-то деле я даже мысли подобной не допускала, что они могут куда-то там пропасть из моей жизни. Помню, мне было четырнадцать, кажется, и я заняла какое-то призовое место в районном Тютчевском поэтическом конкурсе или поэтическом конкурсе имени Тютчева, не помню уже. Да-да, я недолюбливаю поэзию, но ирония судьбы в том, что стихи-то я, тем не менее, писала неплохие. По меркам школы, конечно. Так вот, за победу мне подарили какую-то дурацкую книгу с благодарственной надписью, две грамоты, шоколадку и три тысячи рублей в конверте. Блин, денежный дождь пролился на меня! Три тысячи рублей! Причем мои честно заработанные, а не какой-нибудь подарок на день рождения от родителей. Заработанные в поте лица своего, талантищем невиданным! Да я больше тысячи в ту пору и в руках-то никогда не держала. Я ж богач, богач, богач! Пару дней я, как царь Кощей, чахла над своими тремя косарями, а потом отец со словами: «Наконец-то, моя дочурка начинает окупать себя», — взял их на какие-то свои личные надобности. Я устроила отвратительный скандал, нахамила отцу, потребовала вернуть деньги, обозвала его мерзко и грязно, в результате надолго испортила с ним отношения. До сих пор вспоминать стыдно. Вот. Вообще, на чужих ошибках мало кто учится, только гении, но все-таки скажу. Не проверяй на прочность судьбу и своих близких. Не надо. Потом жалеть будешь до конца своего существования, только исправить ничего уже не получится. Людские отношения вещь нестойкая, они подобны стеклу, а не металлу… Приехали. Так. Я сейчас покажу тебе кое-что, и от тебя потребуется вся сила духа. Готов?

— Готов. А может, не стóит? — спросил я, не зная, что и думать. Ожидать от Арины какого-то подвоха не хотелось, но и особых милостей от нее тоже не вожделел.

— Как это — «не стóит»? Ты же сказал, что согласен на мои условия.

— Согласен, конечно, — промямлил я. — Куда ж я теперь денусь… Просто как-то это все неожиданно…

— Погоди, еще благодарен мне будешь. Дело в том, — продолжала Арина свою лекцию, — что с того или иного момента своей жизни человек теряет способность воспринимать свежие идеи, продолжая цепляться за отжившие свой срок представления. У кого-то этот момент приходит раньше, у кого-то значительно позже, но обычно наступает всегда. Если я заявлюсь к такому гражданину и предъявлю неоспоримую, доказательную информацию, идущую вразрез с его привычной устоявшейся концепцией, приведу аргументацию неправоты, то просто не достигну успеха. В первый момент у этого персонажа возникнет когнитивный диссонанс. Замешательство. Потом он, в своем сознании, невольно постарается дезавуировать мои доказательства, забыть или подменить их чем-либо иным. Например, действительно верными доводами, но высказываемыми кем-то другим когда-то в иное время и совсем по иному поводу. Произойдет замещение или, как выражаются психологи, — конфабуляция. В полной убежденности и свято веря в собственную правоту, этот человек будет рассказывать приятелям, что я действительно как-то приходила к нему и неуклюже пыталась переубедить его, приводя некие ложные, смехотворные и бессодержательные доводы.

— У меня тоже такое было, — нехотя признался я.

— Это всегда так бывает, — не особенно удивилась колдунья. Судя по ее виду, мои слова были ей глубоко безразличны, и думала она о чем-то другом.

— Да, практически всегда. У кого-то позже наступает, у кого-то раньше… Так о чем ты все-таки думаешь?

— А? — моя собеседница будто проснулась. — Я-то?

— Ты-то, — поддавшись на провокацию, подтвердил я.

 — Да вот гляжу на тебя и понять не могу. Тебе чего от меня надо? Ты давно в зеркало на себя смотрел?

— Мне надо совсем не то, что ты думаешь, а в зеркало смотрел сегодня, когда брился. Испугался, если честно. А нужен мне адрес твоей бабушки по отцовской линии. Она жива?

— Бабушка? Жива и относительно здорова. Ну, с поправкой на возраст, разумеется. В ее годах человек не может чувствовать себя хорошо.

— Погоди, погоди… — в замешательстве пробормотал я, — ты же сама мне рассказывала, что бабушка умерла. Или я что-то путаю?

— Путаешь, конечно, это я про другую бабушку рассказывала. Я, по-моему, когда-то уже тебе говорила, что мама уверяла меня в детстве, будто бабушка умерла. Бабушка по материнской линии, мамина мама. Дело давно было, после того, как бабушка куда-то исчезла, и мы переехали в ее квартиру. Это долгая и мутная история, тут не только рассказывать, тут и кое-что показывать надо. Да не трусь ты, — жестко усмехнувшись, сказала колдунья, когда мы уже оказались около красивой стальной двери.

Дверь явно была по спецзаказу, из непробиваемой стали. Это вам не дешевая поделка от друзей с востока.

— Ничего такого не будет, — усмехнулась ведьма, — ты не в моем вкусе. Давай, заходи.