Музей бывших Аси Самолётовой

Тёмная комната, штора едва колышется. Хлоп-хлоп. Где ты, Ася? Даже если я включу свет, вряд ли сразу увижу тебя. Я устала играть в эту игру. Выходи, давай поговорим. Я хочу понять тебя. А если пойму — постараюсь принять.

Я перестаю считать и отрываю глаза. Слишком долго они были закрыты. Я закрывала глаза на всё. И в этой вот темноте спотыкалась, падала, ломала ноги, разбивала губы в кровь и вновь шла. Наощупь. Зачем?

Декабрь 2016 года. Мятный чай

«И пусть сейчас в мою душу вонзаются тысячи осколков, я знаю — это осколки зеркала. Когда выйдет солнце, я засияю, как никогда прежде»

Сегодня утром я ударилась мизинцем ноги об комод. Кажется, это архетипический конфликт. Не удивлюсь, если противостояние кланов Мебели и Мизинцев упоминается где-нибудь в Махабхарате. Боль тоже классическая — палец покраснел и стал горячим. Захотелось дать комоду сдачи этой же ногой.

Я ударилась, потому что запахло горелым. Рецепторы тут же пожаловались мозгу. Тот дал команду отложить просмотр «Дневника Бриджит Джонс» и приказал ногам бежать на кухню, спасать запеканку. Пока я доставала из духовки форму с углями, задела локтем бокалы, стоящие на полке. Пытаясь сохранить хотя бы один из них, забыла о том, что правая рука всё ещё в духовке. Так на тыльной стороне ладони появился новый ожог. Вот этот продолговатый шрам чуть ниже костяшки указательного пальца — это лазанья. Красное пятнышко рядом — эклеры. Что за два маленьких пятнышка чуть выше, на указательном и среднем пальцах? Когда-то я бежала вниз по ступенькам и задела стену рукой, содрав кожу. Неблагоприятный день? Как человек, верящий в реинкарнацию, скажу точнее — неблагоприятная жизнь. «Стихийное бедствие» — ласково называла меня мама в детстве и целовала в лоб.

Я села на пол, рядом с горой осколков стекла. Господи, что за бестолочь? Меня всюду преследует дух фиаско. Что снаружи — то и внутри. Мечты разбиваются, как эти бокалы, любовь оставляет ожоги, как раскалённая духовка. Я не знаю, что делать со своей жизнью. Может, просто подождать следующую? Неплохая идея. Пока буду ждать, заварю чай, нечего времени даром терять.

Мятный чай успокаивает. По крайней мере, так говорят. Я задумываюсь о целой плантации. Ведь чтобы унять ту тревогу, которая поселилась в моём сердце не хватит этого пучка, лежащего на кухонном столе. Кошка старательно трётся об локоть. Она редко позволяет себе приступы нежности по отношению ко мне, в основном, это происходит в моменты моей душевной боли. Может, она чувствует тех кошек, что скребут на душе и тянется к ним, чтобы понюхать, как это принято у животных? Или на её языке это значит: «Я с тобой, мурчу на ушко, погладь меня, положи ладонь на тёплую шерстяную голову — и всё будет хорошо». Похоже, животные обладают тонким чутьём. Мало-помалу кошка успокаивает. Как и лёгкий порыв ветра из открытого окна, как щебет птиц и шелест листвы. Всё вторит мудрости Соломона: «И это пройдёт». Я слышу эту отчётливую фразу на языке природы и успокаиваюсь. Снова смотрю на свою руку. Да, на ней есть ожоги, но они не так уж заметны, да и не болят совсем. Просто напоминают, что нужно надевать прихватку, ставить таймер и не торопиться, не бежать сломя голову.

Может, и с душой так? Нужно понять, где я ошибалась. Хватит жалеть себя.

Есть идея. Терапия романом, вот что мне нужно! Нет, не новым увлечением, упаси Купидон. Писательством, дневником, как у Джонс. Мы с ней похожи в том, что обе разбрасываем нижнее бельё по квартире и не умеем выбирать мужчин. Мы обе мастерски попадаем в ужасные и нелепые ситуации. Об этом и напишу.

Будь я мужчиной, скорее всего, описала бы жизнь по достижениям, этапам взросления и преодолению трудностей. Я опишу её очень по-женски — мужчинами. Тремя мужчинами, с которыми меня связывали отношения со звёздочкой.

Первые начались восемь лет назад, а последние — полгода как завершились. Придётся потрудиться и достать материалы из архива моей памяти. Хотя, почему архив? Яркие мужчины Самолётовой заслуживают большего — музея! Пусть камерного, но музея.

Я купила толстый чёрный блокнот. Вечером села на подоконник и начала писать. Как всегда, красиво вывести получилось только заголовок. Дальше буквы бросились в разные стороны, как будто, хотели сбежать из блокнота по своим делам. На миг показалось, что они как крысы, покидающие тонущий корабль, точнее — мой вымышленный музей.

Ой, ну и пусть. Эта затея — терапия. Потом блокнот можно выбросить в окно под Новый год, как итальянцы выбрасывали старую мебель. Я посмотрела на комод, который утром обидел мой мизинец.

— Будь я покрепче — и с тобой разобралась бы в лучших итальянских традициях!

Да, нужно успеть написать до Нового года и выбросить старую жизнь в окно.