Музей бывших Аси Самолётовой

— Ой, да раньше в полях богатырей рожали, по десять штук, без осмотров всяких. Вот на Западе рожают в тридцать. Это поздно. Потом нация у них нездоровая, одни дебилы. Рожать — дело такое, нужно, пока молоденькая и здоровенькая, — вмешался Александр Сергеевич.

Я немного скисла. Люблю детей, но сейчас почувствовала себя не девушкой, а 3D принтером. То есть, внимание ко мне не как к личности, а как к производителю детей. Удивительно, что на встречу не попросили взять санитарную книжку и родословную.

— Ты чего грустишь? — спросил Свят, когда мы ехали в машине домой.

— Да так…

— Из-за детской темы? Я же не тороплю. Хотя, уже и можно было бы.

Я посмотрела на него вопросительно.

— Что? Я говорил, для меня семья — важнее всего.

— Да, я понимаю. Это основная цель, заложенная в нас природой. Поэтому, собственно, мы сейчас и сидим рядом с тобой. Из-за этой программы. Но у меня пока чисто эгоистическая потребность — насладиться вдоволь жизнью вдвоём. Хочется самостоятельности. Знаешь, дома такое… Отец пьёт снова. Мама из-за этого нервничает, ссоримся с ней по пустякам. Напряжение постоянное.

— Так, а что отец? Не хочет бросать водку? Мама никак на него не влияет?

— Он занял позицию: мои деньги — мои правила. Мама не может с ней поспорить. Лет так пятнадцать не может.

— Это она избаловала его. Мужик должен зарабатывать, это не делает его особенным. Хочешь, я порешаю с ним? У меня есть методы.

— То есть?

— Смотря, что ты хочешь. Ему могут передать привет от меня. Можно так, что он услышит его здесь. Можно так, что на том свете. У меня есть связи с ребятами, которые улаживают всякие неясности. Доступно объясняют.

— Да ну, ты что. Думаю, к семье такое не нужно применять, — я опешила. Мой парень предлагает завалить отца. Однако, здравствуйте. Понимаю, он хотел показать, какой он защитник. Только это слишком.

— Надумаешь — дай знать.

Он спокойно рассуждал об этом при водителе, вот так просто. Поведение Свята меня настораживало, но пока списала на желание козырять возможностями.

— Слушай, я после Сочи ещё не появлялась на учёбе.

— А зачем? Ты всё равно с сентября в моём универе будешь учиться.

— Мне неловко теперь в свою группу идти. Я три недели прогуляла, никого не предупредив, а теперь стыдно заявиться. Что говорить им? Не знаю. А сессия как теперь?

— Да расслабься, что ты так переживаешь? Ой, глупенькая Ася, нашла проблему, — Свят поцеловал меня в лоб, — ты не знаешь, что такое настоящие проблемы.

Эта фраза врезалась мне в голову. Да, Свят. Теперь, когда я пишу этот дневник, осознаю, что ты мне показал настоящие проблемы. Преподаватель из тебя и правда хороший. Всё на практике, минимум лекций.

— А как ты решишь? Тебя же даже не знают в моём универе?

— Это уже не твоё дело. Я всё сделаю. Дашь зачётку мне.

Наверное, здесь случился переломный момент, когда я полностью сняла с себя ответственность за свою жизнь. Аккуратно, двумя пальчиками, я переложила её на Свята. Включился режим: «Я маленькая девочка и не хочу ничего решать, а хочу платье». Я почувствовала в Святе опору, силу, способную решить любую проблему, найти выход из любой ситуации. Рядом с ним безопасно.

Спустя неделю мой вопрос с сессией был решён. Свят пришёл на кафедру и в течение часа сдал за меня экзамены и курсовую. На экзамене предложил заведующему кафедры свои билеты — билеты государственного банка.

Свят крут. На него можно положиться.

— Ась, у меня новости! Я переезжаю поближе к тебе.

— А чего так?

— Ну, перевожусь. И ты тут будешь учиться, со мной. А, ещё! Мои родители уезжают на три дня. Как насчёт пожить тут, у меня?

Мне не хотелось. Как-то неловко жить в доме его родителей. Да и вообще, сущность наружу вывернулась от предложения.

— Не хочу.

— Эй, ну ты чего, малыш? Никого не будет, ты, я, кот Морфей. Хочешь, вечеринку устроим?

— Втроём? — я улыбнулась.

— Как хочешь, можем позвать кого-нибудь из друзей.

— Я не знаю, — Свят очень настойчив, ему трудно отказать, — ладно, давай я до завтра подумаю.

— Хорошо, завтра я жду твой положительный ответ.

Моё завтра началось не совсем положительно. Утром в комнату завалился папа. Я проснулась в спиртовом коконе. Он, покачиваясь, держался за стол.

— Ася, почему ваза с конфетами у компьютера? Ещё и бумажек туда набросала, свинюка!

— Иди проспись!

Конфеты с бумажками полетели в мою сторону.

— Слушай, ну рановато, я ж замуж ещё не выхожу, что ты меня конфетами обсыпаешь?!

У папы оттопырилась нижняя губа и заиграли желваки.

— Дрянь. Ты дошутишься когда-нибудь. Только и умеешь шляться где-попало.

А вот это обидно. Считай, ни за что обозвали.

— Так в тебя. Ты же тоже нас с мамой бросил в детстве.

— Где она? — спросил он заплетающимся языком.

— На работе.

— Мусор иди вынеси!

Я покорно встала и пошла на кухню. Мусорный пакет оказался слаб и чайная заварка, банки из под йогурта, картофельные очистки оказались на полу.

— Пятьдесят рублей на аборт не хватило, — он стоял, сложив руки на груди.