Музей обстоятельств (сборник)

7. Движение бывших двоечников

Старик, рассказчик. Внук Константина Петровича Коломейцева. Сейчас ему за 60

Костя Коломейцев, в будущем Константин Петрович. Но пока – юн

Зинаида Васильевна, учительница. Всегда молодая.

Старик(например, в кресле-качалке или, наоборот, подвижен… – откашливаясь.) Стодвадцатилетие моего дедушки прошло незамеченным. Собрались внуки и правнуки, помянули Константина Петровича за общим столом, вот и все, пожалуй, что было. Как время быстро летит! Мои виски тронуты сединою, а кажется, давно ли сидел у него на коленях… вчера!.. вчера, а не где-то там в две тысячи пятьдесят каком-то году… слушал рассказы о детских подвигах деда и не верил, не верил ему, не мог допустить, видя морщины, что дедушка мой тоже был когда-то ребенком!..

Костя Коломейцев(появляясь из ниоткуда.) Эту двойку можно стереть… Нет… лучше вырвать страницу. Вот так.

Старик. Детские годы Константина Петровича Коломейцева пришлись на конец второго тысячелетия. Допустимо сказать: он родился до Нашей Эры. Но как личность, как государственный муж мой дедушка принадлежит, бесспорно, новейшему времени.

Костя Коломейцев. Ну а эту двоечку… эту двоечку мы исправим на четверочку… Надо только подтереть кончик…

Старик. Несправедливая система оценок человеческих знаний доставляла дедушке большие страдания. Но, непокорный обстоятельствам, он уже тогда разрабатывал методы борьбы с этой системой. К счастью, ему везло на учителей. Не потому что они ставили ему пятерки (такого никогда не было), а потому что были просто терпимыми, если не забывать о силе тогдашних условностей…

Учительница (и она появилась.) Что же мы с тобой, Коломейцев, делать будем? Ты бы подсказал, что делать с тобой, Коломейцев.

Старик. Зинаида Васильевна, первая учительница моего дедушки.

Учительница. Скажи-ка, сколько будет семью семь?

Старик. Она приходила на урок с длинной указкой, носила вязаный свитер и чуть-чуть сутулилась. Это была незамужняя женщина, беззлобная и чадолюбивая, правда, иногда вспыльчивая, но с добрым и открытым сердцем… И по-своему справедливая. Ученики любили Зинаиду Васильевну, хотя немного побаивались.

Учительница. Ну так что же, Коломейцев? Я жду.

Костя Коломейцев. Семью семь?

Учительница. Семью семь.

Костя Коломейцев. Семью семь… семью семь…

Старик. Справедливости ради заметим, что Зинаида Васильевна, как и все учителя конца второго тысячелетия, разделяла во многом ошибочные убеждения своего времени. Она, например, наивно считала (сегодня это покажется странным)… наивно считала, что семью семь – сорок девять…

Костя Коломейцев. Семью семь… семью семь… Семьдесят семь!

Учительница. Когда я возвращаюсь домой, мне кажется, на мне пахали весь день. Сядь, Коломейцев, сделай, пожалуйста, так, чтобы я тебя больше не видела.

Старик. Невероятно, но в то время, действительно, господствовало убеждение, что семью семь – сорок девять! Это был один из предрассудков эпохи. Не самый серьезный. Простительный. Поэтому не будем упрекать Зинаиду Васильевну. В конце концов, она честно учила тому, во что сама верила. А в сорок девять верило большинство, едва ли не все… Но что поделаешь, таков был уровень тогдашних знаний.

Учительница. Коломейцев! Ты, наконец, выучил таблицу умножения?

Костя Коломейцев. Я?

Учительница. Ты, Коломейцев.

Костя Коломейцев. Да, Зинаида Васильевна… А что?

Учительница. Ну тогда… сколько же будет… семью семь, Коломейцев?

Старик. Мой дедушка знал. Он знал, сколько будет семью семь… Но как это объяснить Зинаиде Васильевне, поймет ли она, поверит ли?

Учительница. Я жду.

Костя Коломейцев. Семью семь?

Старик. Семьдесят семь, сказал бы сейчас любой первоклассник.

Костя Коломейцев. Семьдесят семь.

Старик. Сказал мой дедушка.

Учительница. Два. Два. Нет – кол!

Старик. Упорство – вот основная черта характера Константина Петровича Коломейцева. Скажем сильнее: упрямство. Упрямство – благодаря ему дедушка добился так много в жизни, именно упрямству благодаря снискал Константин Петрович любовь и доверие своих современников.

Учительница. Коломейцев, я надеюсь, ты, наконец, выучил таблицу умножения? Сколько будет семь умножить на семь? Только подумай, не торопись с ответом.

Костя Коломейцев. Семьдесят семь, Зинаида Васильевна.