Музей разочарований

— Ладно, метафора так себе, — сказала я, подражая Майлзу. — Приостановка неверия[15], Грейси. Помнишь с уроков английского?

— В этом нет никакого смысла, — отрезала она.

Майлз с ненавистью посмотрел на нее и схватил свои вещи.

— Пока, Пэн. Мне будет не хватать тебя — и только тебя! — на этих занятиях.

— Ты же знаешь, я люблю тебя, Майлз! — прокричала Грейс ему вслед.

— Эм, — начала я смущенно, прикусив губу и сильно нервничая, несмотря на то, что всё было замечательно, — могу я прийти еще раз?

Грейс улыбнулась.

— Конечно. Каждый понедельник, среду и пятницу. А еще в пятницу мистер Гарфилд угощает нас пиццей!

— Спасибо!

— Увидимся, Пенелопа. — Мистер Гарфилд выглянул из-за стопки бумаг, а Грейс помахала мне рукой.

По дороге на урок мировой истории я не могла перестать улыбаться. То есть я, конечно, пыталась, но уголки губ всё время ползли вверх, и я шла по коридорам школы, словно летела в нескольких метрах над землей.

Красные ковбойские сапоги

ГудвилСтор

Нью Йорк, штат Нью-Йорк

Кат. № 201Х-12

В пятницу — всего за день до моего свидания с Китсом!!! — я постучала в дверь О’Конноров.

— Привет, Пенелопа. — Когда я вошла, Эллен сгребла меня в объятия, держа в одной руке бокал с красным вином. — Эф спустится через минуту, проходи, садись.

— Спасибо, миссис О’Коннор.

— Браслет чудесно на тебе смотрится, — сказала она, рассматривая моё запястье. Оранжевые и красные бусины ярко выделялись на бледной коже.

— Он мне очень нравится, — ответила я.

— О, это же прекрасная Пенелопа! — В это время Джордж спустился по лестнице. — Как тебе этот чудесный пятничный вечер? Вы куда-то собрались с Эфом?

— Да, да, — сказала я, совершенно растерявшись, — мы собираемся в магазин комиксов на лекцию Фрэнка Миллера, начало в восемь.

— Хорошего вечера, — сказал Джордж, наклонился и, нежно притянув жену к себе за шею, поцеловал ее в щеку.

Ах, это было так романтично, что у меня кольнуло сердце. Я пялилась на свои кроссовки, пытаясь не подглядывать.

— Не жди меня сегодня вечером. — Джордж застегнул молнию на куртке. — Я буду поздно. И завтра тоже.

— Опять? — Эллен вздохнула, уже не так ласково. — В пятницу и субботу? Они завалили тебя работой!

Джордж поморщился и взял ключи, они неприятно звякнули.

— Не понимаю, чего ты от меня хочешь, Эл. Всё равно нельзя ничего изменить.

— Всё чего я хочу — чаще видеть мужа дома. — Эллен покраснела, скрестила руки на груди, костяшки пальцев побелели, сильнее сжав бокал.

Только не это.

Что происходит?

Нет, нет, нет.

Они ссорятся?

Мне отчаянно захотелось прервать эту сцену: станцевать чечётку, закричать: «Пожар!», спрятаться за диван, всё что угодно, лишь бы не присутствовать при этом.

— Что ж, это нелегко. И становится еще тяжелее, учитывая, что моя жена... — Джордж почти кричал.

Я узнала оборонительную позу Эфа, которую он принимал, когда кто-то начинал на него кричать, и я не хотела слышать, как он закончит это предложение. Я встала. Родители Эфа оба вздрогнули, будто внезапно вспомнив, что я всё еще здесь.

— Я... я поднимусь к Эфу.

— Конечно, конечно... — произнес Джордж, встряхнув головой.

Эллен отбросила с лица волосы, и на мгновение я увидела, какой растерянной и ранимой она была в этот момент. Таким я еще не видела ни одного родителя.

— Пенелопа, прости. Я схожу за Эфом. — Она встала с дивана и вышла из комнаты.

Я услышала её торопливые шаги по лестнице, плеск вина в бокале. Она позвала Эфа, её голос звучал громко и нервно. Затем наверху захлопнулась дверь.

Джордж тяжело вздохнул и вышел, и с улицы просочился поток холодного воздуха.

Дверь закрылась с громким щелчком.

Комната буквально была пропитана их отсутствием, словно они ушли и оставили после себя пустые формы для Джорджа и Эллен. Я неловко потопталась на месте и зацепила ногами край пушистого восточного ковра.

С хмурым лицом с лестницы спустился Эф.

— Отец уже ушел? — спросил он.

— Да.

— Мама очень разозлилась, — пробормотал он себе под нос, глядя на второй этаж через плечо.

— Мы можем никуда не ходить, если ты не хочешь.

Он недовольно поморщился.

— Не-а, я думаю, она поедет в свою студию в Бушвике, и ей точно не понадобится компания.

Выйдя следом за ним на улицу, я подняла воротник флисового пальто (попытка заменить мою любимую джинсовую куртку), стараясь спастись от вечернего холода. Эф молчал. Ссутулившись, он шел навстречу ветру, который стал еще холоднее с заходом солнца.

— Надо было надеть куртку, — сказала я, разглядывая его термо-рубашку.

— Плевать, я в порядке.

— Итаааак... — начала я, пытаясь оценить его настроение, но все равно решила попытать удачи, — когда твои родители стали ругаться? Сказать, что это было ужасно, — ничего не сказать. Давно это у них?

Он заправил волосы за уши, пропустил женщину с коляской, пожал плечами и снова пошёл вперед, даже не взглянув на меня. Я ускорила шаг, чтобы догнать его, смяв в кармане пальто оказавшуюся там обертку от жвачки и ожидая, пока он что-нибудь ответит.

Тишина.