Музей разочарований

Конечно же, он не это хотел сказать. Я просто его не так поняла. Но прежде чем я успела попросить его объяснить свои слова, он торжественно протянул мне «Любовь во время холеры» в одной руке и записку в другой.

— Есть!

Он откинулся на подушки и притянул меня к себе, разворачивая записку. Он был теплым. От него пахло хвоей. И я подумала: «Я с красавцем Китсом в кафе, где огромное количество книг. Расслабься, Пэн. Вот это особенный момент». Он протянул записку, прислоняя свою голову к моей. Я дула на горячий шоколад в кружке, пока читала.

Овсяная каша. Розмарин. Кошачья еда. «Arcade Fire»[20]. Сердцебиение. Тюльпаны.

— Думаешь, это просто список покупок? — спросил он.

— Хм. Сердцебиение тоже покупка?

— Интересная мысль, — отметил Китс.

Я прикусила губу, думая о Бородатой Леди и о жетоне метро, приносящем мне удачу, хоть он и лежал в кошельке вместе с высыпанным аспирином.

— Может быть, это зашифрованное шпионское послание? Они работают на враждующие стороны, но встретились в Париже, еще не зная, кто есть кто, и влюбились. А теперь вынуждены тайно встречаться, как Ромео и Джульетта. Поэтому им приходится писать списки покупок с особенными словами и оставлять их здесь.

Китс смотрел на меня, совершенно потрясенный.

— И что значит этот список?

— Ну, это написала она — почерк явно женский. Она предлагает ему встретиться после завтрака — овсяная каша — в Центральном парке в саду Шекспира. Отсюда розмарин.

— А что с кошачьей едой?

— Хм... Ему нужно взять её с собой, вдруг там будут бездомные коты.

— А Arcade Fire?

— Это знак! Так он поймет, что это не просто список покупок. Они впервые увидели друг друга, когда играла песня Arcade Fire, её сердце забилось так быстро, и она сказала, что это было подобно цветению тюльпанов...

Я замолчала, чувствуя себя глупо, но тут я посмотрела на Китса и поймала его внимательный взгляд. Он стал другим — не удивленным, но мягким и серьезным. Китс положил руку мне на спину и прикоснулся губами к моим. Я закрыла глаза, готовая к рычанию динозавра. Вместо этого я почувствовала только обветренные губы Китса.

Я отпрянула, неуверенная, что делать дальше, Китс улыбнулся сонной полуулыбкой, а затем поцеловал меня снова, более настойчиво. Это не было похоже на поцелуй Эфа: мята, соль, свет и чудо.

Вместо этого были обветренные губы, парень с ямочками на щеках, который, похоже, терпеть не мог женщин-писателей, парень, чья рука лежала на моей спине.

Мысли неслись в моей голове: «Все совсем по-другому — и это по-настоящему, — может, я делаю что-то не так?». Но язык Китса скользнул мне в рот, а мой двинулся навстречу ему, и всё стало на свои места, тело расслабилось.

В какой-то момент я осознала, что засунула шпионский список покупок в карман.

Больше никто не приходил в кафе, а официантка не беспокоила нас, так что мы провели там еще час, разговаривая, но больше целуясь.

Я вспомнила про Эфа только раз, когда Китс вышел в туалет. Я встала, потягиваясь, и решила поразглядывать полки. В углу, до которого я смогла дотянуться, только встав на носочки, я нашла старое, с пожелтевшими страницами издание «Хоббита», на него явно что-то пролили. Внутри не было никаких записок.

Не раздумывая, я достала из сумки клочок бумаги и написала «Эф», сильно давя на ручку, так, что буквы пропечатались на другой стороне. Но я не знала, что ещё к этому прибавить — словами тут было не помочь.

Я услышала голос Китса за дверью, он разговаривал с девушкой за стойкой, поэтому засунула записку между страниц книги и поставила её на место, на ту часть полки, где хранятся тайны.

Китс вошел, молча оглядел меня с ног до головы, а я не знала, куда деть руки, они казались бесполезным дополнением к моему телу. Но затем он, сильный и решительный, сделал шаг вперед и погрузил меня в поцелуй, и мы оба опустились на кушетку, будто вдыхая после долгой задержки дыхания.

* * *

Спустя какое-то время, когда мои губы покраснели и опухли, мы отправились на выход. Кивнув официантке, оделись и вышли на холодную улицу. Китс взял меня за руку, и мы пошли по Ист-Виллидж в Ва́шингтон-Сквер-парк, наблюдая за скейтбордистами, а я думала: «Этот парень. Этот, а не какой-нибудь другой. Именно он держит меня за руку».

Мы слушали, как мужчина прямо под аркой играл на переносном пианино старую джазовую музыку. Мы взяли по хот-догу и сели на лавочку. Вокруг бегали дети и распугивали голубей, мы прижались друг к другу, и я подумала: «Этого парня выбрала я».

Я не могла усмирить быстро бьющееся сердце, не могла перестать прогонять в мозгу одни и те же слова.

Овсяная каша

Розмарин

Кошачья еда

Arcade Fire

Сердцебиение

Тюльпаны

«Чёртово колесо», рассказ