Музей разочарований

Но я отказалась пойти за ним. Этот день совершенно точно не был идеальным: Китс не был очарователен, его губы не были гладкими, а он вел себя как капризная барышня.

В метро пахло, как на дне мусорного контейнера, мужчина перед нами широко и жутко ухмылялся, и всё это было просто ужасно.

Я хотела все исправить. Я хотела волшебства, сказки и, может быть, проверить себя. Мне нужно было сквозь этот кошмар увидеть счастливый конец.

Я собиралась все исправить.

— Скаут, что ты делаешь? — спросил Китс.

— Увидишь, — ответила я, направляясь к мужчине.

— Идём, — раздался сзади голос Китса, и он схватил меня за руку. — Ты не должна давать ему деньги. Он просто мошенник!

Я стряхнула его руку и подошла к мужчине, поймав его взгляд. Он улыбнулся. У него не было нескольких передних зубов, а остальные были желтыми, а дыхание была настолько ужасным, что, казалось, вон метро идет как раз от него. Моя решимость таяла на глазах, но я заставила себя сделать шаг вперед и аккуратно передать ему доллар.

— Моё предсказание, пожалуйста.

Он вырвал купюру из моих рук и бросил её в шляпу, затем вытащил старый носок и начал в нем рыться, разбрасывая вокруг кусочки бумаги всех цветов радуги — как ирокез Майлза: хороший знак.

Мне внезапно отчаянно захотелось снова надеть на шею жетон метро, который так и лежал на дне моей сумки после нашей ссоры с Эфом на блошином рынке. Мужчина протянул мне неоново-зеленый клочок бумаги, ухмыляясь своей беззубой улыбкой, и я улыбнулась ему в ответ, потому что это была моя нью-йоркская сказка, а он был моей переодетой феей-крестной.

Но затем, когда я уже почти дотронулась до его руки, он закричал мне прямо в лицо:

— Канада обречена на гибель!

Я вскрикнула, отпрыгивая назад, сердце колотилось, как бешеное.

— Идем. — Китс поспешно схватил меня за плечо.

Мужчина ответил большим плевком прямо на оксфорды Китса.

— Черт возьми, — выругался Китс, и мы пошли по платформе. Несколько туристов с беспокойством смотрели на нас, пытаясь понять, что произошло. Мужчина продолжал кричать о Канаде, упоминая также террористов, котов и амаретто.

— Боже, я же говорил, что не хочу ехать на метро. Я говорил тебе не подходить к этому парню.

— Я хотела, как лучше...

Он снова закатил глаза, а я вспомнила о бывшем парне Грейс, который заставлял её стыдиться саму себя.

Мы ждали поезд в неловком молчании, нарушаемом только выкриками об 11 сентября с другого конца платформы.

— Может, нам стоит отправиться домой? — предложила я, ожидая, что он не согласится.

— Отличная идея.

Но я продолжала стоять, не двигаясь, раздумывая, как все исправить.

— Ты придешь в субботу на вечеринку по случаю нового выпуска «Nevermore»?

— Да, — ответил он, с тревогой глядя в туннель на огни приближающегося поезда.

Я попыталась напомнить себе, что у него просто был плохой день, что, если мне нравится Китс, мне должно нравиться в нем всё — и плохое, и хорошее, и то, что ему просто нужно немного прийти в себя.

Но у меня заболел живот, и я почувствовала тошноту, хоть мы и не поехали на такси. Пока он ходил по платформе, дрожащими руками я развернула зеленый лист.

Я хотела вернуть свой доллар. Я хотела обратно свой прекрасный день. Мне нужна была моя сказка.

Я чувствовала себя такой растерянной, пока Китс садился в поезд, едва помахав на прощание. Я до крови прикусила губу — всё что угодно, только бы не расплакаться.

«Nevermore», литературный журнал

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк

Кафе «Grumpy»

Кат. № 201Х-18

В солнечную среду, на следующий день после инцидента в метро, мы с Китсом всё-таки дошли до книжного магазина «Strand», и всё снова казалось нормальным. И хотя я чувствовала себя не очень уверенно после вчерашнего, он был само очарование и купил мне прекрасное иллюстрированное издание «Моби Дик», которое мы обнаружили в уединенном уголке между книжными полками, когда целовались.

Если честно, меня немного пугало то, что он ведет себя как ни в чем не бывало, словно вчерашнего дня вовсе не было. Но, возможно, так и должно быть. Инцидент в метро был просто отвратителен.

В тот день, целуясь среди утешающего запаха старых книг, я снова растворилась в нем, моё тело снова чувствовало единение с его. Когда он поцеловал меня за ухом, у меня закружилась голова.

Возможно, это был его подарок: заставить меня забыть обо все, что произошло.

Мой подарок ему: никогда и никому не рассказывать о том, что я прочла его рассказ.

* * *

К воскресенью из меня буквально выплескивалась энергия, я подпрыгивала от нетерпения в ожидании вечеринки по случаю выпуска «Nevermore».

Мистер Гарфилд снял для нас на воскресный вечер дальнюю комнату в кофейне. Нагруженная пакетами с печеньем из пекарни «Маленькая Италия», я зашла туда и ахнула от восторга. Наша команда по декору (Грейс и Мэй) превратила это место во что-то невероятное. Они поставили несколько рядов стульев для слушателей, а по потолку вились гирлянды с белыми лампочками.

— Итак, я передам слово Грейс, как только все усядутся, — произнес мистер Гарфилд, когда я пришла.