Музей «Шпионский Токио»

Журнал был отправлен для перевода в Хабаровск. Если бы Утида знал о такой реакции, он, возможно, окончательно разочаровался бы в возможностях дружбы с Россией и основал бы еще одну школу переводчиков — в Петербурге. Однако не похоже, чтобы он так уж разрывался между дружбой и войной. Он написал очередную брошюру, призывающую как можно скорее начать боевые действия, а чтобы правительство, как в прошлый раз, не нарушило его планов, опубликовал ее в корейском Пусане: «Сегодня, говоря о русских, мы можем говорить только о войне…»

О содержании «Гибели России» в российской столице стало известно от военно-морского агента в Токио капитана 2-го ранга А. И. Русина, который в мае 1902 года докладывал в Главный морской штаб: «Подобная деятельность Амурского общества достигла своего апогея в прошлом году изданием брошюры под заглавием “Гибель России”, стремившейся доказать, что Япония в случае столкновения с Россиею имеет все шансы на успех и потому должна без промедления вызвать войну. Брошюра была написана в таких резких выражениях, что японское правительство, вообще крайне снисходительное к подобным образчикам гласности (в особенности по адресу России), сочло нужным запретить и конфисковать издание, почему достать таковую брошюру трудно, разве за большую цену»^{37}.

К тому времени, когда капитан Русин писал эти строки, Утида уже переквалифицировался в русофила. Но… «Поскольку инициатором учреждения этого ЯРО был не кто иной, как Утида Рёхэй, — заметил Алексей Колесников, — то ренессанс отношений и расцвет торговли должен был начаться… после ожидаемой победоносной войны Японии с Россией». Так и случилось. Но это уже другая эпоха, другой зал нашего музея, а мы еще здесь не всё посмотрели.

Капитан Сорви-голова {38}

Экспонат № 11

Триптих работы Ёсикуни «Самопожертвование капитана Хиросэ», 1904 год

У этого военного бога Японии с чудным для русского слуха именем — Хиросэ Такэо на первый взгляд не может быть ничего общего со средневековыми синоби. Хиросэ — историческая фигура, морской офицер, жил относительно недавно, свой подвиг совершил в 1904 году. Искусство ниндзюцу — в его традиционном понимании, как мы знаем, к тому времени окончательно кануло в Лету, и лишь формально этот человек занимался тем же самым, что и его профессиональные предшественники, — шпионажем. Но, собственно, этого и достаточно, ибо есть в Японии понятие, которое часто и легко объединяет несоединимое — Традиция. И пример Хиросэ Такэо — яркая иллюстрация этого явления в истории ниндзюцу.

В советское время людей, родившихся в 1917 году, принято было называть «ровесниками революции». Хиросэ Такэо родился в 1868 году и стал ровесником японской революции, вошедшей в историю как Реставрация Мэйдзи. Как раз тогда началась формальная передача власти от военного диктатора (сёгуна) императорскому правительству и стартовала грандиозная модернизация страны. При желании такое совпадение вполне можно объявить мистическим, тем более что в жизни Хиросэ оно отнюдь не единственное. Ему как будто суждено было стать героем новой, милитаристской Японии и бронзоветь в этом образе до конца Второй мировой войны, в определенном смысле продолжив линию судьбы «идеального героя» — полузабытого, но вновь возвеличенного в эпоху Мэйдзи полководца XIV века Кусуноки Масасигэ.