Музей «Шпионский Токио»

Сам Утида Рёхэй (теперь его звали так) к 1901 году не только побывал на Амуре, но и очень неплохо изучил Сибирь и бόльшую часть Приморья с Забайкальем. Стимулом для этого послужила, как он считал, необходимость кровью смыть оскорбление, нанесенное Россией Японии. В 1895 году по итогам войны с Китаем Токио получил в качестве трофеев Тайвань и Ляодунский полуостров. Однако представители «великих держав» вмешались в перераспределение богатств и заставили вернуть полуостров Китаю, а Россия немедленно арендовала его у Пекина и приступила к строительству порта Дальний и крепости Порт-Артур. Из Маньчжурии на Ляодун потянулась железная дорога — та самая: Южно-Маньчжурская, ЮМЖД. Утида Рёхэй написал тогда, что это «не может не вызвать негодования»: «Прежде всего, я собираюсь изучить внутреннее положение России и отомстить». Причина понятна, цели ясны, осталось приступить к работе: с его тяжелой руки началась полувековая эпоха участия в разведывательной деятельности против России многочисленных националистических обществ Японии.

Вопрос этот еще не очень хорошо изучен^{35}, можно предположить, что сильно мифологизирован за пределами узкого круга исследователей, но, бесспорно, Кокурюкай стал своеобразным знаменем подобной деятельности, а среди его активных членов «засветилось» немало как профессиональных разведчиков, так и добровольных фанатов-русофобов. Некоторые из них, вроде упоминавшегося в пройденном нами зале в связи с рекордами по поглощению сакэ, Фудзита Сэйко, открыли для себя охваченную хаосом и войнами Маньчжурию как полигон для испытания самых разнообразных навыков синоби.

К созданию Кокурюкай и Японско-русского общества дружбы Утида Рёхэй подтолкнули одни и те же события. В 1896 году он приехал во Владивосток, где на территории буддийского храма Урадзио хонгандзи открыл додзё — зал для занятий боевыми искусствами. Преподавал только японцам (их насчитывалось несколько десятков человек). Что именно, неизвестно. Возможно, Кодокан-дзюдо, в котором имел высокую степень мастерства. Возможно, свою школу — Утида-рю, в которой появились важные дополнения в духе синоби: например (пусть и не им изобретенные) приемы работы со шляпой-котелком и с зонтом в качестве оружия против полиции — русской, конечно же. Цель — знакомство со страной пребывания: «Я обучаю молодых людей дзюдзюцу, но в действительности я замыслил изучать Россию».

Выполняя эту задачу, 17 августа 1897 года Утида отправился из Владивостока в Санкт-Петербург. По тем временам путешествие стало кратким — всего десять месяцев туда и обратно, но позволило Утида сделать далекоидущие выводы о том, как Россия осваивает Сибирь: «Это действительно внушает трепет. Если все будет оставаться в таком положении лет десять, прямо над Японией нависнет мощное государство». Нашлись и резоны, которые должны были успокоить японцев. В них тоже нет для нас ничего нового: «Мораль в России находится на низком уровне, политика прогнила окончательно… Революционеры пользуются ситуацией в своих целях и планируют свержение самодержавия. В ответ российское правительство усиливает тайную деятельность за границей и еще упорнее берет курс на внешнюю агрессию. Следовательно, Япония не сможет решить проблемы, имеющиеся в отношениях с Россией, дипломатическим путем, и тогда крупные столкновения неизбежны. Как раз сейчас, если между Россией и Японией возникнет конфликт, нет сомнения в том, что нашу армию ждет верная победа, а Россия, исходя из того положения, в котором страна находится сегодня, будет разгромлена».

Далее Утида довольно подробно, по пунктам, описал, в чем он видит главные проблемы России, где находятся ее болевые точки, в которые следует нанести удар не только японской армии во время войны, но и японским тайным службам в период подготовки к ней. Деятельность военного атташе в Петербурге полковника Акаси Мотодзиро в этом свете выглядит как исполнение рекомендаций Утида Рёхэй: всяческая помощь извне российским революционерам — вплоть до снабжения их орудием и взрывчаткой, организация мятежей в крупнейших городах, развал страны изнутри с целью лишить ее возможности вести войну на Дальнем Востоке.

Из Петербурга во Владивосток Утида выехал с очередным «исследователем Сибири» майором Нонака Кацуаки, а по прибытии на родину с самурайской прямотой продолжил излагать свои мысли в большой статье, вывод которой был предсказуем для постоянных читателей «философа правого толка»: «Продвижение России на Дальний Восток невозможно остановить путем дипломатических переговоров. Наша страна должна выступить неожиданным для неприятеля образом. Необходимо быстро подняться и начать сражение». Россия — неприятель. Не друг. Недруг.