Музей «Шпионский Токио»

Называется оно «Статейный список». Строго говоря, это не уголовное дело, а лишь специальный сопроводительный документ, с которым приговоренная к каторге Мария Семеновна Ощепкова прибыла на Сахалин. Составлен «Список» 15 сентября 1889 года, и из него нам теперь известно, что осужденной на тот момент исполнилось 40 лет и родом она происходила из Воробьевской волости Оханского уезда (ныне – в современном Пермском крае).

В «Статейном списке» указаны приметы женщины: «Рост 2 аршина 6 вершков (1,69 метра. – А. К.), лицо чистое, широкое, глаза карие, волосы на голове и бровях русые, лоб крутой, нос длинный, рот большой, подбородок круглый, зубы все». Вероисповедание («православная»), семейное положение («вдова после первого брака»), профессия («мастерства не знала»). Судя по словесному портрету, внешне сын был похож на мать (даже рост ее довольно велик для русских женщин середины XIX века, а Ощепкова в Японии называли «русским медведем»). Из этого же документа мы можем сделать некоторые выводы о том, за что именно получила свое наказание Ощепкова. Впервые Мария Семеновна была осуждена еще 31 марта 1884 года за неуказанное в документах преступление, совершенное в сентябре 1883 года. Тогда ее приговорили «к лишению всех прав состояния и ссылке в каторжные работы на заводах на семнадцать с половиною лет». В соответствии с действовавшим в то время «Уложением о наказаниях уголовных и исправительных» от 1845 года, лишь очень немногие правонарушения могли повлечь за собой такую страшную кару. Какое именно? Вряд ли малограмотная (если грамотная вообще), не обученная ремеслу пермская крестьянка участвовала в антиправительственном заговоре или собиралась стать террористкой. В преступление против православной веры тоже верится слабо. Остается только убийство с отягчающими обстоятельствами. В таком случае что толкнуло ее на преступление и было ли оно вообще? И этого мы пока не знаем: в картотеке Департамента полиции МВД Российской империи карточка на Ощепкову Марию Семеновну тоже, увы, не сохранилась.

Сегодня мы можем только констатировать, что, судя по «Статейному списку», Мария Семеновна на заводы то ли не попала, сбежав «по пути следования на каторжные работы» в феврале 1886 года, то ли под «путем следования» имелась в виду какая-то конкретная дорога от казарм, где жили заключенные, до завода, и она ринулась в бега из-под конвоя по этой дороге. Так или иначе, но Мария Ощепкова успешно скрывалась от правосудия в течение двадцати месяцев, то есть более полутора лет! Задержать ее сумели только в сентябре 1887 года в городке Камышлове Пермской губернии. 20 июля 1889 года Мария Семеновна получила свой второй срок: еще 15 лет каторги за побег (всего набралось 32,5 года) и 60 ударов плетьми.

В 1890 году заключенная Ощепкова была отправлена на Сахалин из Одессы пароходом Добровольного флота – такова была обычная практика по доставке каторжан на окраину империи, куда не дотянулись (и по сей день) линии железных дорог. Следуя, как особо отмечено в сопроводительных документах, «без оков» (куда она денется посреди моря из трюма парохода «Доброфлота»?), Мария Семеновна меньше чем за год до восточного вояжа цесаревича Николая Александровича проследовала почти тем же маршрутом: через Средиземное море, Индийский океан, мимо Африки, Аравии, Индии, Сиама и Японии в «столицу каторги» – поселок Александровский Пост на Сахалине. Только компания у нее была другая – без царственных «кузенов», принцев и князей свиты.

На каторгу Мария Семеновна прибыла не позже 23 октября 1890 года – именно тогда местный врач засвидетельствовал получение ею тридцати из назначенных шестидесяти ударов плетьми. О том, как это выглядело, можно судить по рассказу маститого журналиста Власа Дорошевича, побывавшего на Сахалине позже, в 1897 году:

«На кобылу (деревянную опору. – А. К.) клали особенно строптивого арестанта, клявшегося, что он ни за что “не покорится начальству”.

И каторга с интересом ждала, как он будет держать себя под розгами.

Стиснув зубы, подчас до крови закусив губы, лежал он на кобыле и молчал. Только дико вращавшиеся глаза да надувшиеся на шее жилы говорили, какие жестокие мучения он терпел и чего стоит это молчание перед лицом всей каторги.

– Двенадцать! Тринадцать! Четырнадцать! – мерно считал надзиратель.

– Не мажь!.. Реже!.. Крепче! – кричал раздраженный этим стоическим молчанием смотритель.

Палач бил реже, клал розгу крепче…

– Пятнадцать… Шестнадцать… – уже с большими интервалами произносил надзиратель.

Стон, невольный крик боли вырывался у несчастного.

– Срезался! Не выдержал!

Каторга отвечала взрывом смеха. Смотритель глядел победоносно:

– Сломал!»^{83}

«Сломал» на шестнадцатом. Мария Ощепкова только в первой партии наказания получила сразу 30 плетей…