Музей «Шпионский Токио»

В знаменитом рекламном ролике 1935 года Василий Сергеевич демонстрировал приемы защиты невооруженного от вооруженного противника. В том числе защиту от удара ножом. Если присмотреться, то видно, что отлетевший нож (или даже кинжал) – деревянный и весьма правдоподобных формы и размера. Если точно, эти размеры составляют 310 миллиметров в длину, 35 миллиметров в самом широком месте лезвия и 23 миллиметра максимальной толщины в рукояти. Он прекрасно ложится в руку взрослого человека. Те из читателей, кто занимался рукопашным боем в 1990-е годы (или даже раньше), а может быть и позже, наверняка сталкивались с ситуацией, когда для изучения приемов обезоруживания брались любые подходящие пистолеты (нередко игрушечные) и любые макеты ножей (самый распространенный вариант – короткая палка). Не так было в группах, которыми руководил Ощепков, а потом и его первые ученики. Василий Сергеевич, воспитанный в обстановке строжайшей дисциплины Токийской семинарии и долго работавший с японцами, вообще любил тщательность и упорядоченность в работе. Макеты кинжалов, подобные дошедшему до наших дней экземпляру, максимально приближались к установленным образцам и размерам. Позже ученик Василия Сергеевича Николай Михайлович Галковский утвердит очень близкий по характеристикам макет в своем «Учебном пособии для спортивных секций» по вольной борьбе 1940 года (мы помним, что так в последние предвоенные годы называлась система Ощепкова)^{81}.

Сделанный из легкого, но прочного дерева, наш кинжал отлично сохранился. Рукоять и гарда выкрашены черной краской, а на клинке кем-то проставлена дата: «1935 г.». Когда берешь его в руки, выпускать уже не хочется. Вкупе с дипломом за победу в штыковом бое и самбовками Сидорова это одна из самых важных меморабилий отечественного спорта, нашей истории. Кажется, в этом небольшом предмете еще хранится частица души его первого обладателя. Что же касается сухих фактов, то они содержатся совершенно в других местах.

Дела эти скорбные

Экспонат № 28

«Статейный список» на М. С. Ощепкову, 1890–1904 годы, копия

В течение жизни Василия Ощепкова на него было заведено множество дел. Наверняка существовал какой-то лист учета в Токийской семинарии, где японский сотрудник, возможно сам ректор Иван Акимович Сэнума, зафиксировал, когда и откуда появился сей ученик (по счастью, архиепископ Николай продублировал эти сведения в одной из своих статей, благодаря чему они дошли до нас). Сохранились несколько записей о приеме Василия в школу Кодокан, одну из них – с красными печатями – вы уже знаете. При зачислении Ощепкова на военную службу на него было заведено полноценное личное дело, но оно пока не обнаружено. Известно, что, вернувшись на родину, Ощепков дважды попадал в поле зрения русской полиции: в 1914 и 1916 годах. В первом случае это могло быть связано с выдачей ему российского паспорта после долгого пребывания за границей (возможно, первого паспорта, поскольку из страны он уехал несовершеннолетним). Что касается второго, тот тут и вовсе непонятно, что стало причиной внимания к Ощепкову со стороны полиции. Так или иначе, но на нашего героя оба раза заводились учетные карточки в Департаменте полиции МВД Российской империи, в том его разделе, где хранились материалы и на секретных агентов, а значит, было одно или даже два его дела. Увы, эти бумаги утрачены, и, судя по всему, безвозвратно. В ответе Государственного архива РФ на вопрос автора о том, где должны храниться эти документы, значится следующее: «В дни Февральской революции 1917 года материалы 8-го делопроизводства были практически уничтожены уголовными элементами при разгроме помещений Департамента полиции».

А потом были дела в Управлении военных сообщений японского экспедиционного корпуса в Приморье, при назначении на должность переводчика в Штаб Сибирского военного округа, при переводе в Москву на должность инструктора ЦДКА и в Государственном центральном институте физкультуры, где Василий Сергеевич проработал несколько лет. Существовали, вероятно, дело в «базе данных» Учета бывших белых офицеров (имелся в ОГПУ и такой) и дело оперативного учета, заведенное на него перед арестом. А потом – дело уголовное (оно же архивно-следственное – АСД) и дело, которое завели при доставке его в Бутырскую тюрьму… Вечное музейное увы: от всего этого бюрократического великолепия почти ничего не осталось. Что-то утрачено, что-то уничтожено, что-то, как мы надеемся, пока просто еще не найдено и ждет своих исследователей. Но кое-что все-таки можем подержать в своих руках и мы. В полном объеме доступно архивно-следственное дело НКВД, и в нашем музее есть его полная, заверенная Государственным архивом Российской Федерации копия. С невероятным трудом, но все же удалось получить копии части дела, заведенного на агента «Монаха» советской военной разведкой. А Государственный исторический архив по Дальнему Востоку прислал даже дело… Марии Семеновны Ощепковой – матери нашего героя^{82}.