Музей-заповедник А. С. Пушкина

23 марта 1824 года Воронцов в письме к министру иностранных дел Нессельроде просил доложить царю о необходимости отозвать Пушкина из Одессы и упрятать его в какую-нибудь из самых глухих губерний для того, чтобы избавить его от «заразительных, крайне опасных идей». Он писал: «Здесь есть много людей, а с эпохой морских купаний число их еще увеличивается, которые, будучи восторженными поклонниками его поэзии, стараются показать дружеское участие непомерным восхвалением его и оказывают ему через то вражескую услугу, ибо способствуют к затмению его головы и признанию себя отличным писателем, между тем как он, в сущности, только слабый подражатель не совсем почтенного образца — лорда Байрона».

Поэт держался с сановным вельможей, абсолютно не признававшим самобытного поэтического гения Пушкина, с подчеркнутой независимостью. И когда знакомый поэта по Одессе А. И. Казначеев, служивший в канцелярии Воронцова, предостерегал его от ссор с вельможей, то Пушкин со всей свойственной ему прямотой и убежденностью в своем достоинстве писал:

«Вы говорите мне о покровительстве и о дружбе (с Воронцовым. — В. Б.). Это две вещи несовместимые. Я не могу, да и не хочу притязать на дружбу графа Воронцова, еще менее на его покровительство: по-моему, ничто так не бесчестит, как покровительство...

Я устал быть в зависимости от хорошего или дурного пищеварения того или другого начальника, мне наскучило, что в моем отечестве ко мне относятся с меньшим уважением, чем к любому юнцу-англичанину, явившемуся щеголять среди нас своей тупостью и своей тарабарщиной.

Единственное, чего я жажду, это — независимости (слово неважное, да сама вещь хороша); с помощью мужества и упорства я в конце концов добьюсь ее».

Вскоре поэту пришлось действительно употребить все свое мужество, упорство и несгибаемую веру в достоинство своего поэтического творчества, чтобы не согнуться под новым неожиданным ударом.

Настойчивые просьбы Воронцова побудили власти еще пристальнее присмотреться к независимому поведению поэта, чтобы выискать подходящий повод для нового наказания. И вскоре такой повод был найден: московская полиция перехватила письмо Пушкина к Кюхельбекеру, в котором поэт признавался в атеизме: «Ты хочешь знать, что я делаю — пишу пестрые строфы романтической поэмы — и беру уроки чистого афеизма...»

После этого власти поспешили упрятать вольнолюбивого поэта подальше от общества. «Находящегося в ведомство коллегии иностранных дел коллежского секретаря Пушкина уволить вовсе со службы... выслать в имение его родных, в Псковскую губернию, подчинив его там надзору местных властей» — таково было «высочайшее повеление».

Политический смысл этой меры охарактеризовал в письме к Воронцову от 11 июня 1824 года граф Нессельроде, который, отмечая, что правительство вполне согласно с заключениями Воронцова относительно Пушкина, подчеркивал, что оно, «к сожалению, пришло еще к убеждению, что последний нисколько не отказался от дурных начал, ознаменовавших первое время его публичной деятельности. Доказательством тому может служить препровождаемое при сем письмо Пушкина, которое обратило внимание московской полиции по толкам, им возбужденным. По всем этим причинам правительство приняло решение исключить Пушкина из списка чиновников министерства иностранных дел с объяснением, что мера эта вызвана его беспутством, и чтобы не оставить молодого человека вовсе без всякого присмотра и тем не подать ему средств свободно распространять свои губительные начала, которые под конец вызвали бы на него строжайшую кару закона, правительство повелевает, не ограничиваясь отставкой, выслать Пушкина в имение его родных, в Псковскую губернию, подчинить его там надзору местных властей и приступить к исполнению этого решения немедленно, приняв на счет казны издержки его путешествия до Пскова».

Для Пушкина был составлен специальный маршрут следования из Одессы в село Михайловское, пролегавший в стороне от Киева и тех мест, где, по мнению властей, могли произойти нежелательные встречи поэта с той дворянской молодежью, у которой его свободолюбивая поэзия вызывала доброжелательный отзыв.

В целях предосторожности Пушкина должен был сопровождать до Михайловского надежный чиновник, однако от такого «опекуна» он избавился, дав начальству следующую подписку: «Нижеподписавшийся сим обязывается по данному от г. одесского градоначальника маршруту без замедления отправиться из Одессы к месту назначения в губернский город Псков, не останавливаясь нигде по своему произволу, а по прибытии в Псков явиться лично к г. гражданскому губернатору. Одесса, июля 29 дня 1824».

А через два дня, 31 июля, поэт, получив от властей на прогоны 389 руб. 4 коп. (сохранилась расписка Пушкина в получении этой суммы), вместе с дядькой своим Никитой Козловым покинул «пыльную Одессу», где

...все Европой дышит, веет,
Все блещет югом и пестреет
Разнообразностью живой.
(«Евгений Онегин»)

и отправился в «глушь лесов сосновых», в село Михайловское.