Муж и жена

Что означало это снедавшее его беспокойство? Может, его мучила совесть, ведь он решился на предательство друга, оказавшего ему помощь и доверившегося ему? Ничуть не бывало. Совесть мучила его не больше чем вас в эту минуту, когда глаза ваши пробегают по этим строчкам. Он был во власти лихорадочного нетерпения — скорее достигнуть желанной цели и при этом самому выйти сухим из воды.

Почему его должна мучить совесть? Угрызения совести рождаются под влиянием двух чувств, не ведомых естественному человеку. Первое чувство — воспитанное в каждом из нас уважение к себе, второе — впитанное с молоком матери уважение к другим. В высшем своем проявлении уважение к себе возвышается до любви к Богу. А уважение к другим — до любви к Человеку. Я причинил вам зло, и я раскаиваюсь. Зачем раскаиваться? Ведь, причинив вам зло, я споспешествовал собственной выгоде, зная при этом, что вы не ответите злом и бояться мне нечего. Но я буду раскаиваться, потому что знаю: причинив ближнему зло, я причинил его и себе. Это понятие, смягчающее инстинкты, не свойственно естественному человеку. И потому угрызения совести не мучили Джеффри Деламейна, ибо Джеффри Деламейн был человек естественный.

Когда ум его узрел неожиданный путь к спасению, Джеффри на первых порах был поражен и даже напуган его новизной и неслыханной дерзостью. Явное волнение, проступившее в нем за конторкой в библиотеке, было отзвуком его внутренней сумятицы, не более. Но вот первое впечатление улеглось, мысль окончательно созрела, и он, поуспокоившись, стал видеть на этом пути трудности и осложнения. Но они были простые и понятные и мало его тревожили. Что до моральной стороны — явной подлости и жестокости задуманного, то это его нимало не заботило. Он относился к спасенному им человеку как хорошо выдресированный пес. Благородное животное, спасшее вас из воды, может десять минут спустя вцепиться вам в горло, если его заставят обстоятельства. Прибавьте к безусловному рефлексу животного рассчетливую хитрость человека, вспомните не раз слышанное замечание: «Подумать только, не поленился когда-то поднять эту мелочь, и вот на тебе — пригодилась». И вы поймете, что думал и чувствовал Джеффри, вспоминая о прошлом или заглядывая в будущее. Простодушные вопросы Арнольда вызывали в нем только сильнейшее раздражение — вот и весь набор эмоций, волнующий душу Джеффри Деламейна.

Что до Анны, то и тут совесть его молчала, благодаря все той же каменной нечувствительности и первобытному отсутствию нравственных устоев. «Наконец-то я свободен!» — была его первая мысль. «Теперь у нее и без меня есть опора», — была вторая мысль. Ни жалости, ни упреков себе. Ему и в голову не пришло, что, выбирая между собственной гибелью или заявлением прав на Арнольда — ее единственным спасением, она предпочтет первое. Сам бы он, разумеется, выбрал второе.

Он хотел одного — чтобы все это скорее кончилось. Он как безумный кружил и кружил по зеленой полоске травы — скорей бы уж со всем этим разделаться. Вырваться отсюда, уехать к другой женщине, начать тренировки, — вот все, что ему надо. Они будут страдать? Черт бы их обоих побрал! Это я из-за них страдаю! Они мои злейшие враги! Они оба стоят на моем пути!

Как же от них избавиться? Вот главная трудность. Он принял решение сегодня же все кончить. Но как к этому приступить?

Нельзя затевать ссоры с Арнольдом. Если начать с него, то в виду его отношений с Бланш скандала не миновать. А скандал может повредить ему во мнении миссис Гленарм. Начинать надо с женщины: Анна одинока, у нее нет друзей; ее пол, ее двусмысленное положение удержат ее от скандала. Надо начинать с нее. Развязаться с ней раз и навсегда. Арнольд рано или поздно сам все узнает и пусть выкручивается, как хочет.

Как сообщить ей эту новость до вечера?

Пойти в гостиницу и назвать ее прямо миссис Арнольд Бринкуорт? Ни в коем случае! С него хватит разговоров с ней здесь, в Уиндигейтсе. Самое простое — написать ей письмо и отправить с кем-нибудь в Крейг-Ферни. Но она может тут же явиться сюда, последовать за ним в дом брата, может даже обратиться к отцу. Впрочем, теперь это не имеет значения. Теперь она у него в руках. «Вы замужняя женщина», — вот его главный козырь, с ним он может отрицать все.

В голове его составилось письмо к ней. «Вы, наверное, удивлены, что я так и не приехал. Вините в этом себя. Я знаю, что произошло между ним и Вами в гостинице. Я говорил с юристом. Вы жена Арнольда Бринкуорта. Будьте счастливы и прощайте навсегда». «Пожалуй, недурно, — с удовлетворением думал Джеффри. — Адресую миссис Арнольд Бринкуорт; отдам слуге, пусть отнесет поздно вечером и скажет, что ответа не нужно. А утром пораньше уеду к брату. И дело сделано!»

Но и тут возникало препятствие — последнее, но способное довести до исступления.