Муж и жена

Если Анна как-то назвалась в гостинице, то не иначе как миссис Сильвестр. Письмо, адресованное миссис Арнольд Бринкуорт, скорее всего, даже не возьмут в дверях гостиницы. А если возьмут и отнесут ей, она может сказать, что письмо не ей. Человек с более быстрым умом сообразил бы, что имя на конверте ничего не значит, если это письмо ждут. Но ум Джеффри цеплялся за пустяки, и они вырастали в непреодолимое препятствие. Ему втемяшилось, что письмо и внутри и снаружи должно быть безукоризненно. Раз он объявляет ее женой Арнольда Бринкуорта, он должен адресовать его миссис Арнольд Бринкуорт, иначе треклятый шотладский закон может придраться, и он росчерком пера опять загонит себя в ловушку! Чем больше он думал об этом, тем больше удивлялся своей сообразительности и тем сильнее разъярялся.

Из всякого тупика можно выбраться. Наверняка можно выбраться и из этого. Только вот как? Вот уж истинно тупик! Преодолеть столько трудностей и споткнуться на таком пустяке. Это, наверное, от того, что он слишком много думал сегодня, а думать он вообще не привык. Даже голова закружилась — попробуй походи столько вокруг дерева. Он со злости повернулся спиной к каштану и зашагал от него прочь по какой-то тропинке, решив немного отвлечься, чтобы потом с новыми силами наброситься на эту неразрешимую задачу.

Получив волю, его мысли тотчас переключились еще на один злободневный предмет — Фулемский бег. Через неделю надо закончить все приготовления и начать тренировки.

На этот раз придется взять двух тренеров. Один приедет сюда и будет тренировать его в доме брата. Другой, оценив его свежим взглядом, примется за него в Лондоне. Он перебирал в памяти предыдущие выступления грозного противника. Из двоих Джеффри был менее быстрый. На него ставили из-за небывало длинной дистанции, уповая на его нечеловеческую выносливость. Сколько времени можно держаться позади противника? На какой минуте выгоднее догнать его? Когда надо вырваться вперед перед финишем, чтобы обойти противника и первым закончить бег? Все это очень важно. Надо обратиться к своим тайным советчикам. Дело слишком ответственно. Пусть и они раскинут умом. Кому он может довериться? Пожалуй, мистеру А и мистеру Б — оба почти профессионалы и оба — люди надежные. Вот мистер В, как профессионал — лучше не найдешь, зато человек дрянь. На мистере В мысли Джеффри опять застопорились. Ладно, обойдусь советами А и Б. Пусть В катится к чертям. Лучше совсем выбросить его из головы и думать о чем-то другом. О чем же? Миссис Гленарм? Пропади пропадом женщины, все они одна другой стоят. Смех смотреть, бегают — точно гусыни, вперевалку. И что за привычка перед обедом наливаться жидким чайком — единственная их отличительная черта. Во всем остальном они просто жалкие подобия мужчин. Пусть тоже катятся к чертям. Лучше выбросить их из головы и думать о чем-то другом О чем-нибудь очень достойном и важном. Пожалуй, о том, что пора бы набить трубку.

Он вынул кисет и приступил к этому достойному и важному делу, но скоро остановился.

Что за фигура маячит справа от карликовых груш? Какая-то женщина, по платью судя, прислуга, стоит спиной к нему, вот нагнулась, видно, что-то рвет, скорее всего, какую-нибудь зелень к обеду, но что именно — с такого расстояния не разглядишь.

А что это у нее привязано сбоку? Грифельная доска? Кажется да. На кой черт ей грифельная доска? В голове у него шевельнулась какая-то мысль. Ага, вот что! Ему нужно чем-то развлечься. Он сейчас и развлечется. Благо, появилась эта женщина с черной дощечкой, привязанной к поясу.

— Эй! — окликнул он женщину.

Та выпрямилась и медленно двинулась навстречу. Это была Эстер Детридж — ее отмеченное страданием лицо, ее ввалившиеся глаза, ее каменное безучастие.

Желание развлечься у Джеффри заметно поубавилось. Он меньше всего ожидал, что судьба выберет мишенью его плоских и грубых шуток это живое олицетворение скорби.

— Для чего тебе грифельная доска? — спросил он, не зная, что еще сказать.

Женщина поднесла руку к губам, коснулась их пальцем и покачала головой.

— Немая?

Женщина кивнула.

— Кто ты?

Женщина написала что-то на доске и протянула ее ему поверх грушевого деревца. Он прочитал: «Кухарка».

— Ты что, кухарка, родилась немой?

Эстер отрицательно покачала головой.

— Почему ты стала немой?

Женщина написала на доске: «От удара».

— Кто тебя ударил?

Эстер опять замотала головой.

— Не хочешь сказать?

Эстер опять кивнула.