Муж и жена - одна сатана

— Он сошел с ума-а-а. — Оден и вправду пытался сдержать слезы, но выходило плохо. — Он у-убил Лили, а дядя Бертс...

Оден подавился и закашлялся. Мама присела рядом, обняла за плечи:

— Оден, ты уверен?

Но прежде чем кто-то смог о чем-то спросить, со стороны двери раздался голос:

— Элиза. Выйди немедленно. И своего выродка вытащи.

— Леди Элиза, спокойно. Мы сейчас проверим, нет ли на нем какого-то воздействия. Вполне возможно, что...

— Воздействие? То есть то, что я хочу наказать эту неверную тварь, вы принимаете за воздействие? Открывайте, я сам ее вытащу на разговор.

— Прошу меня извинить, граф, но пока вы не придете в себе, дверь вам никто не откроет, — ответил начальник стражи.

Надо же, у него не было ни капли сомнений, как поступить. Этот человек спасает их с мамой. В будущем, даже если все обойдется, и папа признает ошибку, то этот человек наверняка лишится своего места. А все равно рискует.

— Дядя Бертс проверял и сказал, что нет никакого воздействия, — отозвался Оден.

Сейчас рядом с мамой и стражей он чувствовал себя в безопасности. Здесь куча солдат, что бы ни случилось, но они не отдадут их с мамой отцу на растерзание. А потом отец успокоиться, они все решат и... Что же «и» Оден не успел додумать, так как грохнул взрыв такой силы, что Одена опрокинуло и оглушило. В ушах звенело, все никак не получалось сделать глоток воздуха из-за тяжести. Тяжести?

— Мама? — Оден дрожащей рукой потянулся к залитым кровью светлым волосам матери. Она прикрыла его собой.

Рядом валялись солдаты, но нигде не слышалось даже болезненного стона.

— Ох, вот вы где? Надо же, выжили только вы двое. Вас прикрыл начальник моей стражи. То ли предатель, то ли дурак. Его же дома жена ждала, двое детишек. А он, вместо того, чтобы на себя щит повесить, переправил на вас. Какая бессмыслица. Вы все равно сейчас умрете.

Зачем отец это говорил? Это же папа, любимый папа, который брал его на руки, учил обращаться с мечом, ругался иногда, но у Одена никогда не было сомнений в том, что отец его любил. Так почему?

— А тебе, Элиза, есть мне что сказать? Есть что сказать, тварь? Переспала с Берстом прямо под крышей моего дома, он заделал тебе ублюдка, которого воспитывал я. Смешно, не правда ли? Есть что сказать?

— Я никогда не изменяла тебе, я всегда тебя любила! Как ты можешь такое говорить? КАК?! — Элиза почти кричала. Всегда спокойная, всегда уравновешенная, но сейчас она была в ужасе. Корила себя, что не заметила, как ревность любимого мужа переросла в безумие. И теперь за это поплатится не только она, но и их сынишка.

— Меня не интересует, что ты говоришь мне. Скажи последние слова своему сыну. Я же не такое чудовище, чтобы не дать попрощаться матери с ребенком.

Элиза поджала губы, чтобы они не тряслись.

— Оден... Прости маму, прости, что она такая слабая и не смогла защитить тебя. А ты... Я люблю тебя, я почитаю тебя, можешь хоть по частям меня порезать, но если ты тронешь моего ребенка, то... Кха-кха.

Меч Энрейда попал точно в сердце. Секунда — и Элиза лежала мертвая перед сыном. Оден уже не плакал. И кричать он не мог — внутри словно все застыло. Казалось, что он сейчас проснется. И все будет как обычно: строгий и любящий отец, улыбчивая мама, Лили принесет очередной учебник, дядя Берст покажет парочку приему, потом Оден прицепится к страже, требуя тренировочную дуэль на деревянных мечах...

Но он не просыпался.

Просыпалась некромантия. Она не могла не проснуться, когда вокруг все было пропитано духом смерти. Магия внутри горела, почти жглась. Как жглась ненависть к отцу. Как он посмел? Как он посмел разрушить все, что было, так просто. Чьей клевете поверил? Как смог поднять руку на друга, на любимую женщину и на собственного ребенка?

— Ты умрешь, — сказал Оден.

— Ты ошибаешься, умрешь здесь только ты, «сынок».

— Может. Но ты тоже. Она стоит прямо за тобой, поэтому ты умрешь.

Оден отчетливо это видел. Он никогда бы не подумал, что она существует на самом деле. Ее считали легендой и называли по-разному. Темная госпожа, Смерть и иначе. Она была красива и отвратительна одновременно. Она прошла сквозь отца, наложив на него свою метку — над головой графа высветилась темная пентаграмма смерти. Она подошла к Одену, взяла его руки в свои и прошептала заклинание.

Прах к праху.

Дальнейшее Оден наблюдал словно со стороны. Как кричит отец, когда его руки превращаются в пепел, как падает скелет. И как сам Оден падает на залитый кровью пол. А дальше наступает темнота.

Глава 39

Моя голова покоилась у Одена на плече. Хотя, признаться, сейчас мне хотелось забраться на него, обнять крепко-крепко и поплакать. Потому что мне было невыносимо жаль того маленького Одена. Того забавного мальчика, который наверняка безумно любил родителей, дядю и няню. И которого предал отец, убив всех, кто был ему близок.

— Почему твой отец это сделал? Он действительно был безумен?

— Да, к сожалению. Расследование было масштабным, поэтому сохранилось много сведений, с которыми я познакомился, когда меня пригласили помочь короне.