Муж из натурального меха

Ясно, что купить в магазине и притащить на себе такую прорву еды Инга не могла. Она вообще предпочитала употреблять поменьше мяса, а уж копченостей и маринадов и вовсе по доброй воле никогда не покупала.

«У нас побывали гости из Дубочков».

Никакой записки или иного уведомления о том, куда подевалась жена, Залесный не нашел. Хотя он и был сыщиком и даже числился у руководства на хорошем счету, но никакого упоминания о том, где сейчас находится Инга, он обнаружить не смог. И ничего удивительного в этом не было. Ведь Инга так и не смогла примирить два терзающих ее противоположных желания и поэтому решила вообще обойтись без старомодной переписки. Пусть Залесный подумает, поломает голову над тем, куда она могла подеваться. Это тоже полезно для оживления чувств.

Но Инга просчиталась. Залесный слишком вымотался сегодня на службе. Поэтому он просто отрезал себе ветчины, отломал ломоть домашнего хлеба, положил еще какой-то вкуснятины и пошел в гостиную. Расположившись перед телевизором, он попытался сосредоточиться на действии американского боевика. На экране бравые ребята лихо сигали через пропасти, взбирались на кручи, переправлялись через горные стремнины. И при этом они ни на миг не переставали палить во все стороны. И каждый из них всего за десять минут уложил не меньше десяти вооруженных до зубов противников. Получалось в среднем по одному в минуту.

Интересно, если этим ребятам позволить действовать так и в реальной жизни, за сколько времени они успеют очистить весь земной шар от зла?

У засевших же в скалах злодеев просто не было шансов против американского спецназа, они и оружие-то вскинуть толком не успевали, а их уже душили зачастую просто голыми руками, а иногда так и по двое-трое разом.

– Брехня, – только однажды поморщился Залесный.

Это случилось, когда на его глазах одному из спецназовцев довелось навернуться с отвесной кручи с высоты не менее двадцати метров прямо на голые камни. Он ничуточки не пострадал, такое падение героя еще больше взбодрило. Вскочил, ни следа падения на гладком лице, и помчался вперед добивать разбегающихся в страхе противников.

Залесный был вовсе не против приукрашивания действительности. Очень даже живенько бегают и те и другие, любо-дорого посмотреть. Ни капли смысла во всей этой беготне нет, но завораживает изрядно. К сожалению, как раз в этот момент фильм прервался выпуском свежих новостей. Залесный жевал и слушал. Но внезапно челюсти его замерли, а кусок ветчины так и повис в воздухе.

Молоденькая репортерша укоризненно смотрела на Залесного с экрана. И стоя на фоне лесных сосен, вещала:

– В городе и области зафиксирована череда несчастных случаев, происходящих по вине любителей такого развлечения, как незаконный отстрел лесных обитателей. Это выглядит на первый взгляд очень странно, поскольку в Ленинградской области не так уж много мест, где охота разрешена. Тем более сейчас, летом, когда, по словам работников лесных хозяйств, все звери и птицы заняты тем, что воспитывают подрастающее поколение, и потому охота на них запрещена.

Репортершу сменил здоровенный дядька в камуфляже – лесник. Он тоже повторил, что охота запрещена и что те, кто идут сейчас в лес с ружьями, считаются браконьерами. Дядьку тоже беспокоило подрастающее звериное и птичье поколение. Он был так возмущен, что закончил такими словами:

– И это даже очень хорошо, что они не зверя, а друг дружку стреляют. Так им всем, г… и надо!

Неприличное слово запикали, лесник с экрана исчез, диктор вернулся к другим новостям. Залесный медленно дожевал кусок ветчины и отодвинул тарелку. Аппетит пропал у него начисто. От коллег он уже слышал о странных смертях, которые буквально косили граждан города и области в окрестных лесах и полях. Людей находили с огнестрельными ранениями, характерными для охотничьего оружия, причем было ясно, что перед смертью они подвергались самой настоящей травле.

Ружей, из которых велась стрельба, было всего два. Нарезные стволы, подходящие для охоты и на тигра, и на кабана, и даже на более крупную дичь. Но вот что странно: определить, на кого было зарегистрированы ружья, не представлялось возможным. Ружья были, выпущенные из них пули имелись, а вот кто владелец или владельцы ружей, понять было невозможно.

Обычно приобретение огнестрельного оружия сопровождалось длительным оформлением. И ни один нарезной ствол не переходил в руки к своему владельцу без предварительной баллистической экспертизы. Другими словами, из ружья делался контрольный выстрел или даже несколько выстрелов, которые и фиксировались специальной аппаратурой и заносились в компьютерную память. И если с участием этого ружья случалась неприятность криминального характера, то выяснить личность его владельца было элементарно, а там, глядишь, и привлечь последнего к ответственности.