Муж из натурального меха

Но это касалось только новых ружей, приобретенных легальным путем. Здесь же речь шла о явно контрабандном товаре, и это вызывало у следователей большие опасения. Всем было ясно, что простому человеку тайком протащить в страну парочку стволов решительно невозможно. А значит, речь шла о некоем высокопоставленном лице, трогать которое таможне может быть себе дороже.

Поэтому неизвестных охотников хотя и искали, но не так, чтобы особенно рьяно. Кому нравится на собственную мадам Сижу искать неприятности? К тому же квалифицированы эти преступления были как несчастный случай. А несчастный случай, он и есть несчастный случай. Вроде как никто в нем и не виноват, кроме самого потерпевшего, которому не посчастливилось оказаться не в том месте и не в то время.

Тем более, что некоторые жертвы и сами были заядлыми охотниками, по словам своих близких, не пропускали ни одного сезона. Вот только присутствовала в деле одна странность. Пусть охотники, пусть. Но собственных ружей рядом с потерпевшими в момент гибели обнаружено не было, ружья их оставались у них дома в специально оборудованных для хранения сейфах. Прочая охотничья амуниция также отсутствовала. Фляжки с водой, сухпаек, огниво для разжигания огня даже под дождем – всего этого при убитых также не имелось. И почему они все эти полезные вещи оставляли дома, и что делали в лесу без оружия, оставалось непонятным.

Залесного эти убийства напрямую не касались. Он ими не занимался. Услышал о них случайно от кого-то из коллег, но до сегодняшнего дня особого значения этим случаям не придавал. А вот сегодня его зацепило. Стало не по себе, словно дело касалось его лично.

И почему бы это?

Залесный заснул прямо в кресле, не раздеваясь, не умываясь и не чистя зубы. Если бы рядом была Инга, она бы такого безобразия, конечно, не допустила. Когда дело касалось Залесного, Инга была чистюля из чистюль и не упускала случая «попилить» любимого мужа. Но все дело в том, что Инги рядом не было. И Залесный не упустил возможности извлечь из отсутствия жены все доступные ему удовольствия.

Однако, когда через пару часов он проснулся с затекшими ногами и ноющей спиной, а чего еще он хотел после сна в неудобном и совсем не предназначенном для этого кресле, то первая его мысль была о жене. За окном на темном небе уже высыпали звезды. А от Инги не было ни слуху ни духу.

– Куда же это Инга подевалась?

И словно в ответ запикал его сотовый.

– Ты меня еще не потерял?

– Где ты?

– В Дубочках.

Залесный молчал.

– А что случилось?

– У Лильки – горе. Убили ее жениха. Помнишь Лилю – мою подругу? Вот ее Бориса и убили!

И Лильку, и Бориса он помнил. Не помнил только, с каких это пор Лилька сделалась подругой Инги. Отчего-то после слов жены Залесному сделалось еще тревожней.

– Ты там осторожней.

– Ну, ты тоже скажешь! Я же в Дубочках. А безопасней места на земле трудно себе вообразить.

Но Бориса, который там жил, все равно убили. Вот только где это произошло? В самих Дубочках или где-то в другом месте? Но прежде чем Залесный успел выяснить, что же случилось с Борисом, то ли связь оборвалась, то ли Инга сама прервала разговор.

На самом деле, произошло нечто третье. Телефон у Инги просто выпал из рук, когда ей на плечо внезапно прыгнуло что-то мягкое, лохматое и в то же время царапучее.

– Ай! – вскрикнула Инга, отшатываясь в сторону и на всякий случай прячась за кроватью.

Очутившись в безопасном, как она думала, убежище, Инга для верности еще прикрылась пуховой подушкой и лишь после этого решила высунуть нос наружу. Комната была пуста. Инга оглядела свое плечо, подвергшееся атаке. Оно тоже было целым, если не считать нескольких крохотных красных точек на нем.

– Что это было?

Инга вооружилась палкой, которой полагалось раздвигать по утрам гардины, и обошла всю комнату. Никаких сюрпризов. Все та же добротная мебель, сделанная из цельного массива дуба, сосны или березы. Все те же овечьи шкуры на полу, на которые было так приятно становиться босыми ногами рано утром, слезая с кровати. Да, это была все та же знакомая до мелочей светлая и просторная комната, в которой Инга останавливалась всякий раз, когда приезжала в гости к своей подруге в Дубочки.

Внезапно ей показалось, что одна из шкур шевелится. Более того, на ней появился глаз. Живой блестящий глаз, совершенно к тому же не овечий. Глаз был голубой с продольным зрачком, маленький, похожий на бусинку, но точно, что глаз, потому что он как раз в это время моргнул.

– Что это? Или я схожу с ума?

Стоило Инге произнести эту фразу, как от овечьей шкуры отделился кусок шерсти и весело запрыгал по комнате.

– Котенок!

Инга упала на кровать и расхохоталась над собственным испугом. Оказывается, пока она была в ванной, в комнату проник маленький котик, цвет шкурки которого был почти неотличим от цвета овечьей шерсти. Котенок устроился среди ворса, устроил на Ингу засаду и своей цели добился. Обитательницу комнаты он напугал.

– Инга! Ты идешь к нам?