Муж мой - враг мой (СИ)

На неверных ногах я дошла до своего места у окна. Опустилась в кресло. Взяла в руки книгу. И всё оставшееся время перелистывала страницы, не видя ни имен, ни миниатюр. Как механическая кукла.

Астра постучала в дверь, когда до ужина оставался час:

—  Ваше сиятельство, вы просили напомнить, что в восемь у вас встреча с тэйрим Сириль!

Повторный спуск к моим комнатам дался уже легче —  благо, от меня не требовалось ничего, кроме как перебирать ногами и задирать нос.

В лилово-седой гостиной я очнулась:

— Принесите в будуар изумрудное платье с черными птицами, второе цвета виридиан с вышивкой зеленым мхом и третье вердепомовое с круглым вырезом.

Указания горничным получились уверенными и естественными. Обе девицы ринулись в гардеробную, спеша выполнить приказ, а Астра пошла за мной — исполнять свой  долг, помогать госпоже с прической и с одеждой.

Я открыла дверь в будуар —  и почти сразу из-за спины раздался пораженный вскрик.

Было чему поразиться.

Витражное окно было разбито.

Туалетное зеркало брызгами разлетелись по ковру.

И — повсюду, везде валялись мои драгоценности: разорванная нитка жемчуга, безжалостно смятая серьга. Разоренные пустые шкатулки валялись где придётся, взирая на погром с укором.

— Ваша светлость, ваши платья…

Горничная, влетевшая в будуар, замерла. Хриплый звук, исполненный ужаса, сорвался с её губ, и она замерла рядом со мной и камеристкой точно парализованная.

Я шагнула вперёд, аккуратно переступая осколки, и подобрала с пола рубиновое ожерелье —  широкое, с крупными камнями и художественно зачерненной оправой. Выглядело оно скверно.

Интересно, его можно будет починить? Потом, когда вернусь домой?

Я молча положила изувеченный подарок отца на трюмо.

Обвела комнату взглядом, собирая картину воедино, и развернулась, крутнувшись на каблуках.

Гардеробная представляла собой не  менее удручающее зрелище.

Платьям всех оттенков зелёного —  дорогим, новым, оплаченным герцогом — здорово досталось. Портняжные ножницы порезвились здесь вовсю. Но это всё ерунда.

Потому что рядом, на болване висело белое платье. Королевский подарок.

Изодранное в клочья.

Я даже заходить в гардеробную комнату не стала, с порога оценив зрелище, а потом развернулась и направилась к выходу.

Служанки, пришибленные ужасом, гуськом потянулись за мной.

— Сидеть здесь! —  резко ошпарив их взглядом, скомандовала я. —  Ничего не трогать, никого не пускать!

—  Ваше сиятельство, но тэя Керолайн… —  задавлено выдохнула камеристка, и я впилась в неё тяжёлым взглядом.

—  Скажи-ка мне, рихта Астра, как подобное могло случиться? —   вкрадчиво поинтересовалась я у девицы, глядя в её расширенные зрачки. —  Разве я не требовала находиться в покоях, вместо того чтобы следовать за мной по пятам?

Она молчала, не смея отвести глаз и даже дыша, кажется, через раз.

—  Если бы вы выполняли свои обязанности, а не распоряжения тэи Керолайн, этого бы не произошло, —  равнодушно бросила я и отправилась, куда собиралась.

К мужу.

Камеристка осталась стоять, словно примороженная моими словами к полу.

Ноги переставлялись так, будто стали деревянными, в голове царила прозрачность и отстраненность.

Приёмная супруга встретила меня неласково —   секретарем и словами "Его светлость занят!". Но лицо его из строгого сделалось растерянным, когда я, проигнорировав почтенного эссея, молча распахнула дверь в кабинет Вейлерона.

Герцог изволил работать.

Темно-зелёное сукно и светлое дерево удачно обрамляли четкий силуэт на фоне окна. Управляющий что-то степенно и с достоинством излагал моему мужу и своему господину, письменный стол между ними и маленький боковой были завалены бумагами.

Моё появление заставило обоих оглянуться, и я, не дожидаясь, пока мужчины поднимутся, скомандовала управляющему:

—  Вон.

Растерянный эссей оглянулся на тэйра Алиссандра, и тот согласно прикрыл глаза:

—  Дэйв, оставьте нас.

Управляющий благоразумно поспешил воспользоваться дозволением, а я прошла к окну. Из окна был виден город — кабинет герцога смотрел в ту же сторону, что и моя каморка для чтения в башне.

Я молчала и понимала, что молчание затягивается, но не было сил, чтобы взять себя в руки и начать говорить заранее подготовленные слова.

Герцог тоже не спешил начинать разговор.

Когда я шла сюда, я намеревалась вывалить на голову дорогого супруга ледяное бешенство Алассов, которым славился мой батюшка, и даже чувствовала его в себе. Вот только здесь, в молчании кабинета, что-то переломилось, и моя злость на мужа и его Пройдохой проклятую семейку схлынула. Приходилось заново собирать ее по капле.

Снег за окном падал тихо и плавно.

А когда я открыла рот, из него вырвалось вовсе не то, что я запланировала сказать:

—  Ваша светлость, я понимаю, что меня здесь не любят.  Будем честны: вы все мне тоже не очень нравитесь! Но то, что сделали в моих покоях —  это уже слишком. Если вы думаете, что моя гордость это стерпит, вы ошибаетесь. Я буду вынуждена доложить его величеству обо всём.

Молчание за спиной было нарушено не сразу.

—  Могу ли я узнать, что произошло в ваших покоях? —  попытался прояснить суть претензий Вейлерон.