Муж напрокат

― В меня сейчас ничего не влезет. Тошнит целое утро.

― Давай, Милана. Тебе еще нужно пережить вынесение решения.

Как только мы спустились, Колин повел меня по тротуару вдоль улицы, поддерживая за талию.

― Колин, они же не заберут у меня детей?

― Лана, я бы хотел тебе пообещать, что все будет хорошо, но пока не могу. Не в моих силах что-то изменить уже в данный момент. Но все, что мог, я уже сделал.

Я кивнула, не в силах говорить. Просто шла туда, куда он вел меня, и наслаждалась маленькой передышкой. Когда мы устроились за столиком в небольшом кафе и сделали заказ, я снова посмотрела на Колина.

― Это Карен дала те фотографии Румер? И про кольцо и про то, что живет у тебя, рассказала тоже она?

Колин смотрел на меня с нечитаемым выражением лица несколько мгновений, а потом медленно кивнул.

― Да. Не осуждай. Она борется за свое счастье, как умеет.

― Я не осуждаю, ― солгала я. ― Но я ведь не пыталась украсть ее счастье. С самого начала я вела себя…

― Мы переспали, Лана, ― констатировал он таким тоном, как будто я забрала у него нечто важное.

― Да, но это было позже, много позже. Колин…

― Я хотел тебя с первого дня. Только для тебя это оставалось тайной. Все окружающие, судя по всему, видели, только не ты.

Я замерла и уставилась в его холодные глаза, взгляд которых сейчас не имел ничего общего с тем, которым он смотрел на меня в Сан-Франциско. Я действительно была слепа и ничего не видела. Для меня было важно оформить опеку и дать детям хотя бы подобие нормального будущего. Я практически не смотрела по сторонам и не могла заметить желания Колина, пока оно не стало очевидным. Хотя сама хотела его не меньше. Но он всегда такой отчужденный, холодный. Я даже не могла представить, что он что-то испытывает ко мне.

― Что будет дальше, Колин? ― спросила я, вырвавшись из оцепенения, когда официант поставил передо мной заказанные блюда.

― Ничего. Все будет как прежде, ― ответил он сухо.

― Да, я помню, ты говорил, что мы совершили ошибку, ― сказала севшим голосом, опустив взгляд в тарелку и следя за тем, как я гоняю салат по тарелке.

― Я ни о чем не жалею, ― сказал Колин, и я резко подняла голову, встретив его прямой взгляд.

― Я тоже, ― сказала тихо. В душе снова расцвела наивная надежда, но тут же погасла после следующих слов Колина.

― Но это не должно повториться.

Я разозлилась. Он словно постоянно играл со мной, будто проверял, сколько я выдержу. Приближал к себе, отталкивал, а потом повторял это по кругу. Я не могла выразить свою злость, закатить истерику, вылить горячий кофе на его безупречно белую рубашку. Не могла, потому что слишком многое зависело от нашего брака. Я подожду времени, когда все закончится, и тогда с легкостью пошлю его. Подумала и тут же осадила себя. Колин мог бы вообще не жениться на мне, не помогать с опекунством, просто пройти мимо моей проблемы, потому что не обязан. Мне стоило расценивать нашу совместную ночь как оплату за его услуги. Глупо, стыдно и неловко, но по-другому никак.

Оставшуюся часть обеда мы обсуждали предстоящие перспективы работы с российскими партнерами, упорно делая вид, что до этого у нас не было душераздирающего разговора. Колин сказал, что в Краснодаре есть какое-то предприятие, в которое он был бы не против вложиться, но владельцы пока не хотят сотрудничества. Он расспрашивал меня о менталитете и том, как можно было бы склонить этих людей на свою сторону, уговорить их заключить контракт. Продолжая обсуждать это, мы вернулись в здание суда. Уже на подходе к ступенькам у меня снова начали трястись руки и ноги. А я ведь только успокоилась. Видя, как я потирала ладони, Колин взял меня за руку и сжал ее, взглядом даря мне молчаливую поддержку.

― Ты не одна, я буду рядом.

Я отложила в сторону все мысли о Колине и его беременной невесте, как только в зал вошла судья и все встали. Мое тело было напряжено так сильно, что, казалось, мышцы задеревенели. Зрение стало туннельным, и я видела только суровый взгляд судьи и ее поджатые губы. Внезапно в голове вспомнились все молитвы, которым меня когда-то в детстве учила бабушка. Я беззвучно произносила их, в миллионный раз прося Бога о решении в мою пользу.

Глава 29

Колину пришлось практически тащить меня до квартиры, потому что я едва переставляла ноги. Не могла перестать всхлипывать и благодарить провидение за последние слова судьи.

― Присудить опеку над Ноа Дэвис и Викторией Дэвис их тете, Милане Мастерс, и ее мужу, Колину Мастерсу.

Я чуть не потеряла сознание. На ногах меня удержали только крепкие объятия Колина и его шепот на ухо:

― Мы сделали это. Перестань плакать, маленькая. Все получилось. Тихо-тихо, Лана. Все получилось.