Муж-озеро

Сейчас он быстро-быстро буравил снег на спуске, ловко лавируя между елями, словно ехал не на широких туристских лыжах, отягченный рюкзаком, а катался налегке где-нибудь на горнолыжном курорте. Иногда он оглядывался и виновато улыбался: мол, вы уж простите меня, что я так быстро еду, просто уж так хорошо, что не остановиться. Его ветровка была распахнута и не разлеталась только из-за туго застегнутого поясного ремня рюкзака. Под нею, несмотря на мороз, была лишь одна футболка – неопределенного грязно-лилового цвета, с вылинявшим рисунком. Шапку он заломил на затылок, но вовсе не из лихости, а оттого, что ему действительно было жарко: об этом красноречиво свидетельствовали влажные от пота черные завитки волос, прилипшие ко лбу. Когда он останавливался, от его фигуры исходил пар. Казалось, он находится совсем в другом месте: не застывшем зимнем лесу, а где-то на теплом юге, и лишь волшебная телепортация позволяет товарищам видеть его перед собой, как живого. А ведь он вовсе не производил впечатления полнокровного мускулистого мужика, которого греет мощное тело. Широкие капроновые штаны не могли скрыть худых ног, а над воротом футболки ходили ходуном тонкие косточки ключицы. Что его согревало, было загадкой.

– Уфф, ну ты и здоров бегать, – тяжело выдохнул Серега, останавливаясь около Иона на льду речки, куда вся группа кое-как ссыпалась с косогора. – Я тебе кричу-кричу – давай приваливать – а ты все прешь и прешь. И откуда столько здоровья берется?…

Словно желая усилить изумление новых товарищей, Ион стоял у своего рюкзака с сигаретой в зубах; дым окутывал его, почти не тая в безветренном воздухе. Серега тоже курил, но ни за что бы не решился так рисковать дыхалкой прямо на ходу – и без того еле тащился. «Ну надо же, вот кому-то – все похрен, а я уже на метр залезть без одышки не могу…» – завистливо думал он. Но Ион, видимо, не терпел, чтобы им восхищались. Его тело любую подобную ситуацию тут же переводило в шутку над самим собой. И он громко закашлялся, поперхнувшись затяжкой, после чего, выдавив «рудники проклятые», старательно задавил окурок и сунул в карман.

– Ты че, хабарики собираешь? Да есть у меня, пять пачек взял на поход, не пропадем…

– Да у меня тоже есть. Не хочу просто это… в снег бросать. Тут у вас такие люди ответственные… – Ион выразительно показал острым подбородком на Танюшу, которая спускалась одной из последних.

Думая, что на нее никто не смотрит, она не успела стереть с лица ожесточенного выражения; подъем дался ей тяжело, а спуск еще тяжелее.

Раздалось дружное хихиканье.

– Ничего, пока наш эколог не видит, можно бросать, – широко осклабился коренастый Мишаня. Он был самым старшим в группе, хотя и не претендовал на авторитет аксакала: мешала врожденная веселость. Поясной ремень обтягивал его объемистое брюшко; даже скромный походный рацион не в силах был его уменьшить. – А Та-ню-ша ни-че-го не видит! – выразительно пропел он, выждав, пока она подойдет ближе.

Танюша недоуменно оглядывалась, пытаясь понять, чего же такого она должна была не увидеть, чтобы порадовать своих друзей, но тут в разговор издали вмешался Игорек. Он замыкал шествие на спуске, и сейчас красиво выехал на речку, пробурив свежую колею.

– Так-так-так, кажется, у кого-то здесь слишком легкий рюкзачок! – улыбчиво прокричал он, отдыхиваясь. – Не пора ли, так сказать, кое-кого немножко поднагрузить?

Остроты про кирпич, который надо бы засунуть в рюкзак Иону, чтоб бежал помедленнее, уже звучали. Но сейчас Игорек не шутил: Ион и впрямь шел практически налегке, таща только свои личные вещи и небольшой запас продуктов. А раз присоединился к команде, собирается пользоваться ее шатром и печкой – то будь добр, раздели и тяжесть общественной снаряги. Группа сдержанно засмеялась, а Ион сделал комично-испуганное лицо.

– Ну вот, началось! А я-то надеялся, удастся отвертеться. Думал, не догоните…

– Ну уж нет. Здесь не отвертишься. – Серега, подхватив шутливый тон, быстро открыл клапан и принялся рыться в рюкзаке. – Так, что бы тебе такого отдать? А то мы тут уже вспотели все. Гм… А может, шатер?

Он вопросительно огляделся на парней, как бы спрашивая, не будет ли это перегибом – вот так взять и с ходу нагрузить гостя шатром. Это было самая неудобная единица поклажи: большой по объему сверток толстого капрона, дополнительно утяжеленный несбиваемой изморозью, что пропитала его за ночь. Из-за этой изморози он стал и раза в полтора больше, чем был на старте, и тяжелее. Сейчас все зависело от Иона. Начни он хотя бы в шутку сопротивляться, и шатер не покинул бы серегиного рюкзака. Но он, казалось, только этого и ждал. Подхватив свой рюкзак и оттолкнувшись палками, он тут же оказался рядом с руководителем.

– Э-э, надеюсь, он не замерзший? Ну вот те раз, замерзший… Все, ребята, скорость передвижения снижается ровно вдвое. (Дружный смех). Давай-давай его, тащи… Боги, да сколько ж он у вас весит? А-а-а! Вы там никто кирпичей не забыли? Девчонки, там, небось, ваши косметички лежат. (Опять смех, преимущественно женский). Ба-атюшки… Одно утешение – в нем тепло…