Муж-озеро

— К тому же, нас другие люди просили. У них же там дети… Мы, можно сказать, обратились к ним от имени всего пляжа!

— Ну да.

— Ионушка, скажи, мы ведь все правильно сделали? Ведь нельзя же было поступить иначе? — взмолилась она.

Ион, задумавшись о чем-то своем и не сразу услышав вопрос, энергично закивал.

— Тогда почему он назвал меня злой? А тебя — наоборот… Но мы же одинаково с ним разговаривали, верно?

Ей было очень досадно.

— Конечно.

— Тогда почему я злая? — Танюша повернулась к нему и слегка приостановилась, так что и Иону пришлось замедлить шаг.

— Да не почему, — улыбнулся он и тронул Танюшу за плечо, предлагая идти дальше. — Они же пьяные. Кто знает, чего у него там в голове. Не думай об этом.

Танюша вздохнула: она не могла не думать. Она не просто боялась жлобов — ей было важно их мнение. За это она ненавидела и их, и себя еще сильнее… Вдруг ей пришлось прервать размышления: сзади, словно посланный вдогонку снаряд, послышался отзвук громкой музыки. Танюша уже успела от него отвыкнуть: после того, как хозяева палатки уменьшили звук, прежняя какофония пляжа казалась почти что тишиной. Но, похоже, тишина палаточникам быстро надоела. Пьяный разум растворил воспоминание о гостях и об их просьбах, и ручка колонки снова была вывернута на полную мощность. Теперь, под спасительным покровом леса, танюшино ухо смогло, наконец, расчленить эту звуковую лаву на составляющие. Оказалось, там были и мелодия, и текст. Причем слова были на русском и произносились женским голосом. Что-то про несчастную любовь.

— Вот видишь. — Ион остановился, чтобы примостить мешок за спиной. — Разве можно к ним всерьез относиться? Вот проспятся, тогда можно будет спросить — а почему ты назвал Танюшу злой?… — Он хитро подмигнул.

— Вряд ли я с ними еще когда-нибудь увижусь. Надеюсь на это. — Танюша невольно прибавила шаг, пытаясь поскорей спастись от музыки. — Пусть теперь другие на пляже с ними разговаривают.

— Думаю, ничего не получится. Разве что пристрелить, хе-хе.

— Знаешь, иногда я серьезно думаю, что их всех надо перестрелять. Спасти от них берега, леса, всю природу. Да-да, не смотри так — я знаю, что плохо так думать. Более того, я тоже часть человечества, и тоже, как ни крути, наношу природе какой-то вред. Но я, по крайней мере, пытаюсь его компенсировать — вот хоть мусор чужой убираю… — Она посмотрела на свой тощий мешок: у Иона был раза в три больше. Так как Танюша шла по пляжу позади, ей почти ничего не доставалось. — А они ведь ничего не делают, только свинячат. Да еще и жить другим не дают своими колонками. Разве так можно? И потом они еще говорят, что это я злая. А они, выходит, добрые?

Ион задумчиво молчал, глядя себе под ноги. Очнулся он лишь тогда, когда замолчала Танюша.

— Не расстраивайся ты так, малыш. Мало ли на свете странных людей. Я вот об этих давно забыл, а ты все помнишь и переживаешь.

— Ох, хотела бы я так, как ты. Не замечать, не расстраиваться, всех любить…

— Я не всех люблю. То есть не всех — одинаково. Тебя, например, я люблю существенно сильнее, чем того чувака с музоном. — Ион свободной рукой обнял Танюшу на пояс, хотя ему и без того тяжеловато было идти.

— Ребята, эй! Вот вы где! — послышалось из-за деревьев.

На тропу по очереди выбрались их заочные коллеги по уборке — две стареющие матроны Марина и Ира (Танюша так называла их про себя, хотя сама была ненамного моложе), и супруги Саша со Светой. Из всех четверых только Саша, пятидесятилетний мужичок в старомодной клетчатой рубашке и с благородно серебрящейся сединой, нес в руках маленький мусорной мешок. Дамы, одетые как на дорогостоящее сафари — в чистых штанах цвета хаки, белоснежных футболках и элегантных шляпах от солнца, две из которых были на головах (у Светы и Иры), а третья болталась на шнурке за шеей (у Марины) — шли налегке, хотя на вспотевших лицах изображалась крайняя усталость.

— Нет, чтобы я еще раз в такое вписалась! Да не в жисть! — с недовольным видом заявила сухопарая Света.

— Я все понимаю — уборка мусора, дело нужное, и все такое прочее, но ведь это трэш какой-то! — воскликнула пышная Марина.

— Чтобы тут убирать, надо бульдозер подгонять, — с видом знатока добавил Саша.

— И таджиков армию.

— И другую армию, с винтовками. Чтобы всех этих быдлов повыгонять, а потом мусор убрать.

— Ага, а они потом вернутся и снова все засрут, — хмыкнула Ира.

— Ребята, вы нас простите… — Танюша только сейчас вспомнила, что обещала ждать их на карьере. Но она была так раздавлена стрессом, что сбежала прочь, обо всем позабыв — даже о купании, которое полагалось в награду за труды. — Мы запамятовали, что у ларька собирались встречаться.

— Да ладно, мы вас с того берега видели. Смотрим — вы чего-то драпанули вдруг. Наверное, от музыки. Какие-то козлы врубили.

— Если уж на нашем берегу так гремело, то представляю, что было на вашем! — великодушно поддержала Марина.

— Да уж, верно…

— В общем, вот наш урожай, забирайте. — Саша протянул Иону свой мешок, словно тот был ходячим мусорным контейнером. — Все, что смогли.