Муж-озеро

— Мне на работу надо… Как же я пойду? — проговорил он слабым голосом.

Складка между его бровями теперь сидела так прочно, словно всегда тут жила. Сейчас в ней тоже подрагивала капелька воды, не зная, как ей спуститься — медленно сползти по мокрым волоскам или же быстро скатиться в глубокую ямку к глазу.

— Что ты, солнышко! Какая работа? Ты разве не видишь, что болен?

— Юрь Альбертыч ругаться будет…

— Да пошел он знаешь куда, этот Юрь Альбертыч! — Танюша никогда не говорила так грубо, но сейчас даже не заметила этого. — Плевать на него. Забудь. Я сама сейчас ему позвоню, хочешь?

— Нет-нет, не надо… — Ион из последних сил схватил ее руку, будто боялся, что она впрямь позвонит и нагрубит Юрию Альбертовичу. — Я сам… Ты только мне телефон принеси, ладно?

Голос его был глухим, словно шел откуда-то из глубины пещеры. Танюша поспешно схватила рюкзак и отыскала видавший виды мужнин смартфон. Его стекло было покрыто трещинами, и в некоторых местах изображение закрывали черные пятна. Ион протянул к нему обе руки. Но его длинные тонкие пальцы, прежде так ловко державшие любую вещь, сейчас дрожали и никак не могли сделать простых движений, известных всему цивилизованному миру от младенца до старика — активировать экран и набрать номер. К тому же, пальцы тоже были мокрыми: на экран с них капала влага. Ион уронил телефон, и он шлепнулся на его впалый живот, обтянутый потной футболкой.

— Ионушка, давай я… — Танюша краем простыни обтерла экран и включила набор номера. — Какой телефон?

Ион, как и Танюша, не вел книги контактов. Небольшое ускорение набора номера, по его мнению, не стоило того, чтобы тратить время на изучение электронных недр гаджетов, которые он искренне не любил. Танюша — и подавно. Если мозг Иона был хотя бы способен проникнуть в нудный и бесчеловечный мир смартфона, то у Танюши при одной мысли об этом перед глазами вырастала высокая бетонная стена, которую надо было либо пробивать, либо перелезать, либо подкапываться. Все это вызывало одинаковый ужас, и Танюша выбирала единственно правильное решение — повернуться и уйти. Никаких так называемых «сервисов» и «приложений» (уже одна терминология пугала) она не использовала, а телефонные номера дедовским методом записывала в красивую бумажную книжку. Дома у нее хранились три-четыре старых книжки, заполненных в течение жизни. А у Иона не было ни одной. Проходящие, неважные номера он записывал на листках и клочках бумаги, которые болтались на дне его рюкзака, по карманам, на подоконниках и постоянно терялись. Важные он не записывал вовсе: они хранились в бездонном погребе его памяти. Там они всегда были в порядке, разложенные по полочкам и снабженные ярлычками, и Танюша не помнила случая, чтобы он забыл какой-то из них.

Он напрягся, словно ему было физически трудно перебирать ярлычки в погребе, и медленно произнес, доставая цифры по одной:

— Восемь… три девятки… пять… три… семь…

Последние цифры телефон услужливо вписал сам, не дожидаясь, пока хозяин их вытащит: этот номер он хорошо знал. Во время ожидания ответа Танюша пристроила телефон Иону под ухо. Начальник не сразу, но взял трубку. Танюша не знала даже, какую должность занимает этот Юрь Альбертыч — хозяин, директор или вездесущий прораб — но для Иона он точно был самым главным, потому что выдавал ему зарплату, завернутую в клетчатый листок, вырванный из школьной тетради. В щель между телефоном и ионовым ухом вырвался низкий сиплый голос. Интонации были недовольные — должно быть, он выяснял, почему Ион не пришел на работу. Услышав слабый лепет подчиненного, трубка помолчала — голос Иона говорил сам за себя — а затем, отрывисто буркнув еще несколько слов, нажал на отбой. Ион облегченно вздохнул и отвел от лица трубку.

— Слава Богу, все хорошо. Сегодня можно не приходить…

Короткий разговор забрал у него столько сил, что он несколько минут лежал неподвижно, тяжело дыша и закрыв глаза. Танюша лежала рядом, не шевелясь, боясь движением или даже глубоким дыханием потревожить его. Все было так же, как когда-то в походе, в первую ночь. Но тогда она безумно боялась, что сделает что-то не так и тем не понравится ему. Теперь она была рядом с любимым и близким Ионом, и больше не нужно было бояться, что что-то пойдет не так. Но почему тогда он истекает потом, почему ему так плохо? Ведь если мечта сбылась, то должно быть только хорошо. Отчего же теперь ей так больно и страшно?

— Ионушка… Может, вызовем врача? Узнаем, что с тобой, а?

Ион открыл глаза. После неподвижности ему становилось легче. Он даже поднял руку, подполз ею к танюшиному плечу и слабо погладил.

— Нет, что ты. Зачем… Простуда обычная. У меня уже бывало так… К вечеру лучше станет.

— Ионушка! — Танюшу осенило. — Надо же температуру смерить!