Муж-озеро

Но Анюта улыбалась так призывно! Да и парни уже успели почувствовать себя хорошими. Это чувство, как наркотик, требовало все больших и больших доз.

— Да че, пацаны, давайте сходим. Это там, что ли, где бензопила орала?

— Ну да. Там ваще орки какие-то стоят. Вечером у них музон был такой, что, блин, озеро дрожало. Нет, я все понимаю, мы тоже разок включали, но не так же!

— Вот тоже, зачем тут бензопила? Люди на природу приехали, так надо это… наслаждаться тишиной, отдыхать от суеты. Как самих-то их не достало? — возмущался Денис.

Танюша вспомнила, что рядом с одной из палаток среди прочего барахла валялась и бензопила. Она удивленно посмотрела на Дениса, но говорить ничего не стала.

— Да, они там какие-то неадекваты, — согласился Пол. — Помнишь, Дэн, мы там еще хотели встать? Но передумали — там все засрано было. А эти приехали и ничего, встали прямо на сраче. Только покидали мусор в сторонку, и поставили себе палатку. Во люди! Не понимаю.

— Это ваще не люди! — пошел дальше всех Витек.

В эту минуту ветер донес звуки какого-то электронного ритма.

— Блин, опять врубили.

— Пойти, что ли, нае…ать их? — осторожно предложил паренек в камуфляжной куртке.

— Нет, нет, ребята! Этого делать не надо. — Почуяв опасность, Танюша заставила себя осмелеть. — И вообще не надо туда ходить. Я завтра приду, когда они уедут, и сама все уберу. Я же тут живу. Знаете где? Вон там, в заливчике, рядом с болотцем…

— А че они нам сделают? У них мужиков всего трое. Остальные — бабы.

— Она ваще нам спасибо должны сказать, что мы для них мусор убираем!

— Вот пойдем и покажем, как нормальные люди себя ведут, а не свиньи.

Танюша краем глаза увидела, как Оля и Ксеня незаметно отступают к краю поляны. Шаг, другой — и они уже скрылись за деревьями. Боги, как она сейчас их понимала! Ей вдруг очень захотелось, чтобы ничего этого никогда не было — ни субботника, ни Ани, ни парней. Чтобы она по-прежнему в одиночестве ходила по стоянкам и тихонько складывала мусор в мешки, заодно собирая сочувствие и насмешки… Но увы, стихию было уже не остановить. Дэн, Пол и Ко ощутили себя спасителями мира и непременно желали, чтобы об этом узнали все. Под веселые восклицания команда двинулась вперед, неся наперевес кипы пустых мешков, словно боевые знамена. За мужчинами неуверенно последовали девушки. Аня бросила на Танюшу виноватый взгляд — она чувствовала, что в этом нездоровом воодушевлении был и ее вклад. Но надо было идти: единственное, что они могли сейчас сделать — это как-то (непонятно правда, как) сгладить остроту назревающего конфликта. Танюше было в десять раз хуже; она почти искренне молила, чтобы путь до вражеской стоянки был бесконечным, и чтобы они никогда туда не пришли. Но вот деревья поредели, и впереди показались машины и палатки. Из открытых настежь дверей пузатого черного джипа орала музыка. Костра не было — его заменяли два мангала на высоких ножках. Вокруг них, недовольно отмахиваясь от дыма, в удобных шезлонгах помещалось несколько тел — мужских и женских. Все тела были довольно упитанны. Один мужик, с татуировками на руках и круглым пузом, воинственно размахивал над углями пластиковым опахалом. Двое других, тоже с пузами и татуировками, молча наблюдали за его действиями. В стороне бегали дети, старательно обрызгивая друг друга водой из игрушечных пистолетов; они с большим трудом, но перекрикивали музыку. Их родители были заняты сосредоточенным вливанием в себя пива из алюминиевых банок, а также вдуванием-выдуванием дыма сигарет. Видимо, эти занятия изнурили их, потому что тела с шезлонгах выглядели расслабленными, как желе. Поодаль кучкой стояли несколько одинаковых, наполненных через край пакетов с надписью «Пятерочка». Оттуда сквозь полупрозрачный полиэтилен виднелись упаковки колбас, грозди бананов, бутылки с лимонадом и прочий типовой набор для пикника. Рядом с ними стопкой громоздились упаковки пивных банок. На шампурах поджаривались шашлыки, распространяя хамски-раздражающий запах. Картинка, звуки и запахи вторили друг другу, исполняя адскую симфонию для всех органов чувств; инструменты были одинаково отвратительны, но в этом была своеобразная гармония.

Если мужчины принадлежали к одному типу, то женщины и вовсе казались выпущенными на одном конвейере. Все три имели прически в виде туго зачесанных назад и стянутых в хвостики волос; разве что у одной хвостик был обесцвеченный, у другой — рыжий, а у третьей — бордовый. Вздумай природа всерьез подражать искусству, у нее вряд ли получился бы столь убедительный и колоритный образ так называемых жлобов. Это был какой-то изумительный эталон жлобства, при взгляде на который все остальные проявления этого жанра казались бледными тенями. На заднем плане сцены валялся мусор — как застарелый, видимо отброшенный сюда ожесточенными пинками, так и свежий, отправившийся той же дорогой недавно.