Муж-озеро

Ты сидишь на скамеечке на балконе, опираясь спиной о стену, и держа в одной руке сигарету, а в другой — меня. Я прячусь от дыма под бортом твоей старой линялой пуховки, и то и дело высовываю нос наружу, проверяя, можно ли дышать. Ты смешно хмуришь брови и говоришь, что я должна подождать в комнате, что дым мне вреден. А я говорю, что не могу ни на секунду с тобой расстаться. Ты всегда прекрасен, и даже тогда, когда куришь. Мне особенно важно обнимать тебя, когда ты куришь: я уверяю себя, что тем самым защищаю тебя от этой заразы, от этого яда, который попадает в твои легкие и растекается по твоей крови. Пусть мои объятия дезактивируют яд, думаю я. Ты такой сильный, смелый, красивый, веселый, добрый, и я хочу, чтобы так было всегда. Пусть эта минута тянется вечно. Я пытаюсь задержать ее, и потому стараюсь теснее обнимать тебя, и все время смотрю в твои глаза. Как же можно оставить тебя хоть на миг? Я места себе не нахожу, когда ты уходишь на работу, на эту свою стройку. Вроде бы я должна, как любящая жена, ждать тебя с приготовленным ужином и до блеска отмытой квартирой — а я любящая жена, я самая любящая на свете! — но вместо этого целый день бессмысленно слоняюсь из угла в угол. Пытаюсь что-то начать, беру в руки какие-то вещи и тут же оставляю их. Я ничего не могу делать: в твое отсутствие все будто теряет смысл. Когда тебя нет рядом, когда ты не смотришь на меня, не рассказываешь что-нибудь, обнимая рукой за плечи, как ты любишь — то меня словно и нет. Только ближе к концу дня, когда ты вот-вот должен прийти, у меня появляются силы. Я снова предпринимаю попытки что-то сварить и что-то убрать, но, конечно, уже слишком поздно и я ничего не успеваю, и опять встречаю тебя с виноватым лицом. Но ты не удивляешься, ты привык. Я с жаром рассказываю тебе в прихожей, что я сегодня собиралась сделать (список) и что из этого сделала; сальдо не в мою пользу. Ты говоришь, что ничего страшного, что ты как раз купил плюшек — и достаешь из старого рюкзачка пакет с булочками. Я ставлю на плиту чайник, и мы садимся их есть. Точнее — я сажусь их есть, потому что как-то так получается, что при мне ты почти ничего не ешь, хотя и уверяешь, что ужасно прожорлив. А я на работе поел, говоришь ты, когда я тебя об этом спрашиваю. Я делаю вид, что верю, хотя решительно не представляю тебя, что-то жадно поедающего.

Вот теперь, когда ты рядом, на меня нападает бурная деятельность. Ты даришь так много энергии, что мне ее некуда девать. Не успеваешь ты раздеться, как я выражаю желание немедленно пойти в магазин и купить это, это и это, чтобы приготовить что-нибудь эдакое. Но штука в том, что идти нужно обязательно вместе с тобой, потому что, стоит мне выйти за дверь одной, как твоя чудодейственная сила тут же оставит меня, руки беспомощно повиснут, и я буду долго соображать, что и зачем я хотела сделать. Такое уже не раз бывало, так что самое лучшее — это отправиться в магазин, крепко держась за тебя рукой. Наверное, ты устал, спрашиваю я тебя в надежде, что ты ответишь «нет, что ты». Ты смотришь на меня с покорной улыбкой, словно говоришь: «я знаю, как я должен ответить», а вслух говоришь: «нет, что ты, пойдем».