Читаем Муж в командировке. Пьесы полностью

Дима. Да в мешок. У нас же должны быть мешки.

Маша. В мешок можно.

Дима. Вот и хорошо. Неси его брюки.

Маша. Зачем тебе его брюки?

Дима. Не будем же мы его в твоем халате за город вывозить. Его ведь найдут и по твоему халату выйдут на твой след.

Маша. А, понятно. Все должно быть как в детективе – никаких следов. Иду за брюками. (Идет к батарее). Но они ведь мокрые!?

Дима. Ты меня сейчас без ножа доконаешь!

Маша. А что я такого сделала?

Дима. А то твоему покойнику не все равно, в каких брюках ему быть: в сухих или мокрых. Давай сюда брюки.

Маша. И то правда, я и не подумала. Это же он ничего не чувствует. Что же мы наделали? Господь ведь все видит.… Но ты его ведь не убивал?

Дима. Я ж тебе говорил, что не трогал я его, он сам. Помогай мне.

Маша. Я боюсь покойников.

Дима. А мне, думаешь приятно. (Снимает халат и пытается надеть брюки, но это не получается, так как у Паши согнута в колени нога). Помоги мне.

Маша. Что мне помочь?

Дима. Бери его ногу. Ее надо выпрямить, а то не надеваются брюки.

Маша. Я не могу покойников…

Дима. Раньше надо было думать. Так что мне, по-твоему, в тюрьму идти?

Маша. Нет.

Дима. Тогда держи.


(Маша берет за ногу, но та не распрямляется).

Маша. Я ничего не могу сделать.

Дима. Подожди. (Вытягивает из столика молоток и бьет ним по ноге). Вот теперь порядок. ( Он надел брюки, и положил Пашу на пол). Побудь здесь с ним. А я пойду на балкон и посмотрю там мешок.

Маша. Я одна не останусь. Я с тобой.


(Они выходят. Через время возвращаются. Дима рассматривает мешок).

Дима. Кажется, дырок нет, сойдет. (Они подходят к тому месту, где лежал Паша). Ничего не понимаю. Где труп?

Маша. Там же лежал.

Дима. Лежал, а теперь его нет. Чудеса и только. Ведь не могут покойники ходить.

Маша. А может это вампир? Их так просто не убьешь, надо осиновый кол…

Дима. Ну, у тебя уже разыгралась фантазия. Я пойду в спальню посмотрю, а ты побудь здесь.

Маша. Я боюсь.

Дима. Здесь же нет никого. (Выходит).

Маша. Страшно как, словно в каком-то фильме ужасов. (Вдруг со скрипом открывается дверка гардероба, оттуда появляется Паша). Ой, что это.

Паша. Маша.

Маша. А-а-а. (Падает в обморок).

Паша. Маша, не бойтесь – это я. (Маша не подает признаков жизни.) Ну что это, сознание потеряла? Маша, ну очнись же. (Слегка хлопает ее ладошкой по лицу). Так успокойся, вспомни, как учили оказывать первую помощь пострадавшему… Непрямой массаж сердца.… Нет, это не подходит, у нее же сердце стучит. Так, так. Надо сделать ей искусственное дыхание. (Поднимает ей руки вверх, а затем разводит в стороны. Повторяет несколько раз). Маша, Маша. Ну, очнись же… Что же это за наказание. Надо еще попробовать искусственное дыхание сделать рот в рот. (Делает в себя глубокий вдох, наклоняется над Машей и делает выдох ей в рот).


(Входит муж).

Дима. Что это такое?

Паша. Ах, как хорошо, что вы пришли.

Дима. А я думал, что помешал вашим сладким объятьям. Вы это так самозабвенно делали, что не услыхали, как я зашел.

Паша. Да это совсем не то, что вы думаете.

Дима. Сегодня все пытаются меня убедить в том, что я ничего не соображаю.

Паша. Да ведь ваша жена потеряла сознание, и я пытался сделать ей искусственное дыхание. Ведь вас учили на работе оказывать первую помощь пострадавшему.

Дима. Мне показалось, что это она от вашего поцелуя потеряла сознание.

Паша. Ничего подобного. Она на самом деле потеряла сознание. Не стойте же, помогайте мне.

Дима. Оставьте ее в покое. А я пойду, поищу нашатырный спирт. (Выходит).

Маша. А.., а.., а.… Где я?

Паша. Здесь ты. Дома.

Маша. (Открывает глаза). Это вы?

Паша. Я.

Маша. Вас же электричество убило.

Паша. Не убило, а сильно напугало.

Маша. Но вы же не дышали.

Паша. Я затаился, ибо вашего мужа испугался.

Маша. А зачем вы мужу сказали, что вы не электрик, а танцор.

Паша. Он сам узнал меня.

Маша. Откуда он мог знать вас?

Паша. Мы уже встречались с ним.

Маша. Где?

Паша. В ресторане «Парадиз».

Маша. Он что, чечетку с тобой там бил.

Паша. Нет. Что ты говоришь, что бы такой представительный человек и бил чечетку! Он заказывал музыку.

Маша. Какую еще музыку?

Паша. Которая облегчает пищеварение или создает настроение. Насколько я заметил, то ваш муж страстная натура и музыку любил ритмическую. К примеру, в прошлый четверг он пять раз заказывал «Танец на барабане». Помните: «… Барабан был плох барабанщик бог, ну а ты была вся лучу под стать…». Видно было у него хорошее настроение.

Маша. Когда это было?

Паша. В прошлый четверг.

Маша. Ты что-то путаешь. В прошлый четверг он ездил в область сдавать отчет в управление.

Паша. Это он тебе говорил?

Маша. Да, говорил.

Паша. А я его видел, и мой глаз никогда не ошибается.

Маша. Какой подлец! А я ему верила. Он всегда приходил с работы таким уставшим. Падал сразу же на кровать и отказывался даже от еды.

Паша. В этом нет ничего удивительного.

Маша. Ты что-то скрываешь от меня?

Паша. Шило в мешке не утаишь. Жгучая блондинка, которая приходила с ним всегда в ресторан, конечно, требовала к себе повышенного внимания.

Маша. Какая еще блондинка?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Убить змееныша
Убить змееныша

«Русские не римляне, им хлеба и зрелищ много не нужно. Зато нужна великая цель, и мы ее дадим. А где цель, там и цепь… Если же всякий начнет печься о собственном счастье, то, что от России останется?» Пьеса «Убить Змееныша» закрывает тему XVII века в проекте Бориса Акунина «История Российского государства» и заставляет задуматься о развилках российской истории, о том, что все и всегда могло получиться иначе. Пьеса стала частью нового спектакля-триптиха РАМТ «Последние дни» в постановке Алексея Бородина, где сходятся не только герои, но и авторы, разминувшиеся в веках: Александр Пушкин рассказывает историю «Медного всадника» и сам попадает в поле зрения Михаила Булгакова. А из XXI столетия Борис Акунин наблюдает за юным царевичем Петром: «…И ничего не будет. Ничего, о чем мечтали… Ни флота. Ни побед. Ни окна в Европу. Ни правильной столицы на морском берегу. Ни империи. Не быть России великой…»

Борис Акунин

Драматургия / Стихи и поэзия
Божий мир
Божий мир

В книгу «Божий мир» сибирского писателя Александра Донских вошли повести и рассказы, отражающие перепутья XX века – века сумбурного, яростного, порой страшного, о котором вроде бы так много и нередко красочно, высокохудожественно уже произнесено, но, оказывается, ещё и ещё хочется и нужно говорить. Потому что век тот прошёлся железом войн, ненависти, всевозможных реформ и перестроек по судьбам миллионов людей, и судьба каждого из них – отдельная и уникальная история, схожая и не схожая с миллионами других. В сложнейшие коллизии советской и российской действительности автор не только заглядывает, как в глубокий колодец или пропасть, но пытается понять, куда движется Россия и что ждёт её впереди.В повести «Божий мир» – судьба в полвека простой русской женщины, её родителей, детей и мужа. Пожилая героиня-рассказчица говорит своей молодой слушательнице о вынесенном уроке жизни: «Как бы нас ни мучили и ни казнили, а людей хороших всё одно не убывает на русской земле. Верь, Катенька, в людей, как бы тяжко тебе ни было…»Повесть «Солнце всегда взойдёт» – о детстве, о взрослении, о семье. Повесть «Над вечным покоем» – о становлении личности. Многокрасочная череда событий, происшествий, в которые вольно или невольно втянут герой. Он, отрок, юноша, хочет быть взрослым, самостоятельным, хочет жить по своим правилам. Но жизнь зачастую коварна и немилосердна.

Александр Сергеевич Донских , Гасан Санчинский

Драматургия / Современная русская и зарубежная проза