Муж в наказание

— У меня нет секретов от Дианы. Можешь говорить при ней.

Каплан надевает очки, рот напрягается в саркастической усмешке.

— Что ж, тогда пройдёмте в мой кабинет.

Плохая… Очень плохая идея.

Подсказывает мне сердце, что как только мы войдём в кабинет, мир снова перевернётся с ног на голову. Только уже вряд ли нам удастся обрести равновесие и удержать хрупкий баланс в неустойчивом будущем.

Втроём мы спускаемся на первый этаж. Проходя по длинному коридору, залитым давящей темнотой, Каплан держится впереди, а мы следуем за ним.

Ладони мокнут от страха, каждая прожилка внутри меня начинает вибрировать, и тогда Эмир решает немного успокоить меня, прошептав на ухо: всё будет хорошо. Мы уедем. Не переживай.

Эти слова наделяют меня силой и надеждой. Мне хочется в это верить, но за столь короткий промежуток времени, что нахожусь здесь, я уже успела понять, что не всё, к сожалению, зависит от Эмира. Есть обстоятельства, на которые он повлиять не может, даже если сильно этого желает.

Мы входим в кабинет с тусклым искусственным освещением. Воздух тут спёрт. Он пресыщен сигаретным дымом. Эту вонь не может замаскировать даже аромат пряностей, который здесь тоже улавливается. Тёмное дерево, которым отделан весь кабинет, уже давно впитал в себя этот запах, а отсутствие окон в помещении только обостряет тошноту, подступившую к горлу, и головокружение.

Приняв величественный вид, Каплан устраивается в кресле за прямоугольным столом, на поверхности которого нет ничего, кроме аккуратно лежавшей чёрной папки и гелиевой ручки поверх неё.

— Располагайтесь, — чрезвычайно любезно он указывает нам на кожаный диванчик, расположенный напротив стола.

Эта любезность настораживает. И не меня одну странность в поведении наводит подозрения. Эмир тоже ждёт подвоха от своего многоуважаемого дедушки.

— Только не тяни время, как ты это любишь делать. Переходи сразу к сути, — чеканит Эмир, бросив сумку у порога.

Мы располагаемся на диване. Сложив руки в замок, мужчина поочерёдно награждает нас многозначительным взглядом, и под раздражительный вздох Эмира, он открывает папку. Наслюнявив пальцы, он перебирает какие-то документы в ней. Швыряет кипу приличной толщины на стол прямо перед Эмиром.

— Полюбуйся!

Эмир и пальцем не шевелит.

— Что это?

Каплан вдруг сдаёт позиции. В его движениях, дыхании и мимике на побледневшем лице наблюдается затаённая нервозность.

— Рано или поздно слова преобразовываются в действия, сынок. Сегодня этот момент настал. Перед тобой составленные Ферратом Чалыком документы о передаче прав владения собственностью, — он проходится платочком по своему взмокшему лбу, а я бесшумно ахаю, поняв наконец причину неоднозначного поведения. Только Эмир остаётся непроницаемым. — Мне осталось лишь подписать эти документы и тогда всё имущество Элмасов перейдёт в руки нашего врага.

— Мы оба знаем, что ты не подпишешь их ни при каких обстоятельствах, — цедит Эмир.

— Ты прав. Тем не менее один документ, имеющий больший вес, чем все предыдущие, я всё же могу подписать, — сумрачно он произносит, выуживая из папки одинарный лист, — но я не могу сделать этого, не переговорив с тобой, поскольку это напрямую касается тебя и твоей жены.

Я вздрагиваю, а Эмир выдирает листок из рук Каплана. Бегло проходится по содержимому, не мигая. Его желваки тут же вздуваются и начинают играть в искусственном освещении настольной лампы.

— Что там? — испуганно спрашиваю я, но Эмир будто не слышит меня. Тогда я обращаюсь к Каплану: — Вы можете ответить что в этом документе?

Лоб Каплана снова заблестел от пота.

— Эмир, она должна знать. Это единственный выход, чтобы сохранить наше имя.

— Плевал я на вас и на ваше имя! — подскакивает он на ноги, тыча в него указательным пальцем, а затем словно без сил заваливается обратно. — Ваше имя ничто не стоит, если вы готовы опуститься на такой уровень безнравственности!

— Да что здесь происходит?! — не выдерживаю я, прикрикнув. Эмир переводит на меня тяжёлый взгляд под сведёными к переносице бровями, шумно вдыхая через ноздри спёртый воздух. — Что находится в этом документе?

Я выдёргиваю его из рук Эмира, но это бессмысленно. Я ни слова не понимаю, а запасы терпения полностью истощаются.

— Ты пять минут назад говорил, что у тебя нет от меня секретов, а сейчас вновь закрываешься от меня. Говори, что всё это значит?!

Эмир аккуратно забирает у меня непонятный листок, ещё раз внимательно вчитывается в содержимое.

— А это значит, что господин Каплан в лице продавца совместно с господином Рифатом в лице покупателя, не чураясь кары небесной, готовы возродить эпоху рабовладения в нашем развитом цивилизованном обществе, — оскалившись, он агрессивно сминает лист в комок и швыряет в мужчину.

На долгие секунды я впадаю в оцепенение, теряю способность двигаться, дышать, говорить.

С виду неподвижная скала в непроницаемой броне, а душа моя полностью обнажена и выпотрошена.

Внутри меня гром гремит и молния поражает, обугливая чувства до черноты.