Муж

— Я ж говорю, что проверил всё! В последний момент, скорее всего, её подменили, а мне такой вариант и в голову не мог прийти. Хочешь, приготовлю тебе мохито? Или, может, поедим? Там рыбка красная есть… в холодильнике. Ты же любишь…

— Я без тебя никуда не полечу, — отрезаю, копируя его спокойствие. — Только вместе. Без вариантов.

Его глаза сужаются, и я лихорадочно ищу аргументы:

— Я буду дёргаться без тебя, переживать. Сильно! От переживаний могу начудить. Да и за себя страшно, вдруг этот шутник заберётся ко мне ночью, пока тебя нет?

{Nick Badza — I'm not really fine (Luna Bijl)}

Моя шутка, вместо того чтобы вызвать улыбку, мгновенно сметает всё спокойствие с лица супруга. Нахмурив брови, он довольно строго ставит меня в известность:

— Я распоряжусь, чтобы на эту ночь тебя поселили в лучшем отеле в Виктории. А завтра, уверен, я уже вернусь.

— Это бесполезный спор, мой дорогой. Мужская глупость не знает границ. Я остаюсь здесь, с тобой. Будем караулить поганца вместе. Если что, я умею метко стрелять из пневматики! — веселюсь, но Алекса от моего заявления так скривило, что мне даже обидно. — Я серьёзно умею! И ещё пару боевых приёмов знаю, отработанных на практике, между прочим, как быстро вырубить противника!

— На какой ещё практике? — кривится ещё больше.

— Да на братце моём двоюродном.

— Обижал тебя?

— Только пытался, несчастный. Он, кстати, старше меня на два года был, ровно, как и ты. Так что, если будешь плохо себя вести, я и тебя вырублю, — целую его в лоб.

— Лучше не надо…

Спустя время добавляет:

— Да ты у меня просто кладезь талантов!

— Именно. Я у тебя.

— Да, ты и у меня. Я вот всё думаю о нашем разговоре. Почему всё-таки ты не сказала мне, что тебя не устраивает?

— Ты о чём?

— О нашем недоразумении позавчера вечером.

— Ну, я уже объясняла: это унизительно.

— Лер, — садится в шезлонге напротив меня и наклоняется так, чтобы приблизить своё лицо максимально к моему, — а я вот никак не пойму, почему? Ведь эта проблема яйца выеденного не стоит, её и проблемой-то не назовёшь, так, ерунда какая-то. Вместо того чтобы открыто мне сказать, что именно портит тебе настроение, и дать шанс — это исправить, ты легко покупаешь билеты и собираешься сматываться! Неужели для тебя всё это так мало значит, что ты способна вот так легко всё перечеркнуть, разрушить? Да ты хоть представляешь себе, чего мне стоило заставить себя сделать то, что я сделал? Я себя уважать после этого не могу, но и выхода ведь другого тоже не было! Или так, или вообще никак! А если никак, то тогда скажи, пожалуйста, на черта всё это нужно было? За каким… зачем ты так вцепилась в эту мою грёбаную жизнь, если она тебе и на фиг не нужна?

— Ты сейчас говоришь ужасно обидные вещи.

— У меня нет цели тебя обидеть, и ты это знаешь. Как и не было намерений причинять тебе боль или унижать, как ты всё это расписала Марку. Да, блин, Марку, а не мне! Это вообще вне моего понимания! Где здесь логика?

— Вероятно, женская какая-нибудь логика. Может, обида… уязвлённая гордость, самолюбие. Но я же ведь не уехала! — оправдываюсь, хоть и знаю, что он прав.

— Да, потому что Марк вмешался. Не муж услышал, понял, осознал, исправился, а друг подсуетился — почтовым голубем поработал. Да и кто бы тебя выпустил?!

— Не поняла?

— Что непонятного? Я не допустил бы этого. Только после вразумительного разговора со мной и только после чётких и внятных слов «ты мне не нужен, отвали». А эти детские игры в «кто кого перегордит» — это неимоверная глупость, которая, тем не менее, ранит так сильно, как не способна ни одна другая вещь на свете!

— Да ты страшный человек, оказывается!

— Справедливый.

— Что ж ты, такой справедливый, притащил меня, чуть ли не волоком, в чужую страну, запер в огромном доме и стал игнорировать?

— Неправда! Это ты сбежала из нашей спальни почти сразу же!

— А ты как думал? Будешь обижать меня, как захочешь, а я стану по-телячьи повиноваться?

— Опять неправда! У меня и в мыслях ничего плохого по отношению к тебе не было и не могло быть!

В его глазах столько возмущения и искренней обиды, что я и сама себя спрашиваю: Господи, да с чего я взяла, что он нарочно меня унижает? Конечно, нет. Только не Алекс, только не он. Тогда почему?

И мы оба молчим, оба слушаем ветер и плеск волн о борта нашей «горе яхты».

— Всё-таки скажи, почему ты так плохо ко мне относился? — решаюсь спросить и делаю это тихо, чтобы не спугнуть его откровенность.

— Это не так. Я не относился к тебе плохо. И никогда в своей жизни даже не думал о тебе плохо, — на мгновение Алекс словно теряется.

Невидящим взглядом он смотрит пару мгновений вдаль, затем сознаётся:

— Ты тут ни при чём, вообще.

— Ты игнорировал меня и обдавал холодом, даже с детьми в разы теплее себя вёл! — давлю.

— Это всё мои… заморочки. Не принимай на свой счёт.

— Ну всё-таки. Я бы хотела знать, почему?

{Florian Bur — Tears}