Муж

Мой мыслительный процесс занят другим — я обнаружила в Яне трансформера: он всегда и со всеми, почти не снимая, носит маску, но под ней прячется совершенно другой человек. Приблизившись в эти дни, я увидела глубокую, чувствительную, эмоциональную личность, довольно далёкую от прагматизма. Даже Алекса Ян ненавидит бурно и всей душой, руководствуясь только своими чувствами, а никак не фактами.

Мы с ним противоположности, а полярности, как известно, притягиваются. Да, мне с ним интересно, и даже очень. Этот парень умело заполняет собой вакуум, образовавшийся с момента моего воссоединения с Алексом. Яну интересно со мной, он уважает мою точку зрения, даже если она противоположна его мнению, но всё же у нас больше точек соприкосновения, нежели разногласий.

Обедаем мы тоже вместе, и я любопытствую:

— А что это Мерседес не видно?

— Сегодня она не выйдет из номера: Алекс предупредил и её, что уезжает.

Я стараюсь жевать медленнее, чтобы не подавиться. И воду сейчас лучше не пить — обязательно поперхнусь.

— Я испортил тебе настроение? — замечает мою перемену собеседник.

— Зачем ей об этом знать?

Ян тоже перестаёт жевать.

— Думаешь, между ними всё ещё есть отношения? — трясу его.

— Прости… не могу ничего ни утверждать, ни отрицать.

Остаток дня Ян не отходит от меня ни на шаг и усердно старается восстановить совершенно расстроившееся состояние моего духа. Рассказывает о том, как работают ювелиры, о новшествах, современных веяниях, творческой составляющей в этом старинном ремесле, о своих личных работах. Доходит даже до демонстрации фото, и я искренне восхищаюсь действительно талантливо выполненными изделиями. Расходимся мы рано: я ссылаюсь на усталость, а на самом деле уже отчаянно хочу побыть одна — так надоел мне этот «хороший парень», и спокойно порефлексировать на тему: «Какого чёрта мой муж отчитался об отъезде перед дьявольски соблазнительной Мерседес?».

Утром не завтракаю и не выхожу из бунгало, загорая на краю внутреннего бассейна. Сам этот бассейн больше похож на балкон с видом на океан, хоть и довольно большой. Уединившись, я решаю позагорать немного топлес — нужно же перманентно совершенствовать себя при такой-то конкуренции — и после бессонной ночи, полной дум, нечаянно засыпаю прямо в шезлонге…

Будит меня звонкий хлопок входной дверью. И хотя моя рука мгновенно рванулась прикрыть грудь, уже поздно: на террасе стоит Ян, шокированный и растерянный. Сразу же отворачивается и бросается извиняться:

— Валерия, прости, ради Бога! Я не нарочно, поверь! Ты не отвечаешь на звонки, нигде не появляешься, даже не ешь… я испугался, что с тобой что-нибудь случилось, а дверь была открыта и…

Дверь в бунгало вообще-то совсем не закрывается — в ней попросту нет замка, как и во всех прочих виллах сего элитного места.

Я молча встаю и, не отнимая рук от собственных прелестей, злобно шествую в спальню. Не знаю, что подумал обо мне «хороший парень», когда моя дверь едва не вылетела из петель — так старательно я её за собой захлопнула.

Вечером за ужином Ян снова опускается рядом и заходит на второй круг извинений. Я молчу: мне плевать на вероломные подкаты Яна, всё, что меня волнует — это отъезд мужа и косвенные доказательства его связи с другой женщиной. И он не звонит. И не пишет. Не нашёл даже пары минут, чтобы поздороваться со мной и поинтересоваться, как мои дела, жива ли я, здорова ли. Неужели так занят? Интересно, чем? Или… кем?

Холодная ладонь Яна внезапно трогает меня за плечо:

— Лера, ты слышишь меня? Я говорю, что готов сделать всё что угодно, лишь бы ты меня простила!

— Да?

— Абсолютно всё!

— Тогда расскажи мне подробно всё, что тебе известно об Алексе.

Ян умолкает, и на его лице глубинное разочарование: не знаю, на какое желание он рассчитывал.

— Пошли, прогуляемся вдоль берега, — наконец предлагает.

{Lisa May — Another Love (Cover)}

Подождав, пока мы доберёмся до относительно безлюдного места, а заодно и собравшись с мыслями, Ян начинает свой рассказ:

— Как я уже говорил, мы знакомы с детства. «Знакомство» — даже не то слово: мы были братьями, виделись так часто, как это было возможно, каждое лето Алекс проводил у нас, начиная с шести лет. После смерти своих родителей он был странным, но потом… потом он стал лучшим другом и братом, какого можно себе представить. Мы дружили втроём: я, Алекс и Мерси. Нас троих невозможно было разорвать! Алекс был настолько весёлым и изобретательным, что скучно с ним никогда не было. Доходило даже до того, что мы с сестрой считали дни и часы до его очередного приезда. Чего наша троица только не вытворяла… — прикрывает рукой глаза, — и всегда на Алекса можно было положиться: за наши грехи ответственность он брал на себя…

— Разве это справедливо?! — встреваю, возмущённая несправедливостью, пережитой моим благоверным в столь нежном возрасте.