Мужчина для Аманды (ЛП)

Он решил, что Аманда поймет недвусмысленный сигнал, но она осталась, склонившись над чертежной доской в очках, нацепленных на переносицу. Она убралась в номере, заметил он, вытряхнула пепельницы, поставила чашки на тележку горничной, собрала разбросанные вещи. Собственно говоря, держала в руках охапку его одежды, пока изучала эскизы.

— Что, черт возьми, ты делаешь?

Аманда подняла голову, взглянула на Слоана и, решив быть доброжелательной, улыбнулась.

— О, ты вернулся. — Увидев, что мужчина прикрыт только влажным полотенцем, старательно удерживала глаза строго на его лице. — Я только посмотрела твои работы.

— Я не это имею в виду, я спрашиваю: зачем ты убираешь за мной? В твои обязанности не входит изображать из себя Армию спасения.

— Не понимаю, как ты можешь работать в таком свинарнике, — парировала она, — так что я убралась здесь, пока ждала тебя.

— Я люблю работать в свинарнике. А если бы разлюбил, то самостоятельно собрал бы все эти чертовы вещи.

— Прекрасно. — Разозлившись, Аманда подбросила одежду вверх, так что та разлетелась по комнате. — Так лучше?

Слоан медленно снял приземлившуюся на голову футболку.

— Калхоун, а ты знаешь, что нет ничего более опасного, чем мужчина с похмелья?

— Нет.

— Ничего более опасного….

Он неторопливо шагнул к ней, но раздался стук в дверь.

— Это твой завтрак, — сообщила Аманда невыразительным голосом, открывая. — Я попросила, чтобы его принесли как можно скорей.

Поверженный Слоан опустился на кушетку и обхватил голову руками, чтобы суметь легко поймать ее, когда та начнет отваливаться.

— Не хочу никакого чертового завтрака.

— Ну, когда съешь все это, перестанешь жалеть себя. — Она подписала чек, затем взяла поднос и поставила на стол перед ним. — Тост из цельной муки, черный кофе и «Кровавая Мэри», крепкая, с острым соусом. Это смягчит боль.

— Электрический рубанок не сможет ничего смягчить.

Но кофе отхлебнул.

Удовлетворенная, что взяла хороший старт, Аманда сняла очки и положила в карман. Слоан действительно выглядит несчастным, подумала она. Вода с волос капала на лицо. Ее охватил сильный порыв встать на колени около него и сдвинуть влажные завитки назад. Но в таком состоянии он может и вывернуть руку в запястье, а она имела одинаково сильное желание выжить.

— Трент упоминал, что вчера вечером вы выпили совсем чуть-чуть.

После попытки допить пряный томатный сок, Слоан пристально посмотрел на нее.

— Так ты притащилась, чтобы лично увидеть утро после кутежа.

— Не совсем. — Ее пальцы теребили именную табличку, потом верхнюю пуговицу пиджака. — Я подумала, раз уж это моя вина, что ты так набрался, то я должна…

— Остановись. Если я напиваюсь, то только потому, что моя рука дотянулась до бутылки.

— Да, но…

— Мне не нужна твоя жалость, Калхоун, или твое чувство вины, гораздо больше мне нужна горничная.

— Прекрасно. — Гордость и характер вступили в войну. Гордость победила. — Я пришла утром только за тем, чтобы принести извинения.

Слоан откусил кусочек тоста. Тот произвел успокаивающее воздействие на бушующее море в животе.

— За что?

— За то, что наговорила, и за то, как вела себя вчера. — Не в состоянии стоять на месте, Аманда подошла к окну и раздвинула шторы, игнорируя шипение Слоана от сильной рези в глазах. — Хотя все еще думаю, что была совершенно права. В конце концов, я только знала, что ты сказал нечто такое, что причинило Сюзанне ужасную боль. — Но на ее лице застыло сожаление, когда Аманда повернулась. — Когда она рассказала мне о твоей сестре… и о Баксе… я поняла, что тебе пришлось пережить. Черт возьми, Слоан, ты мог бы и сам мне рассказать.

— Мог. И возможно, ты поверила бы мне.

Аманда снова вынула очки и начала крутить их за дужки, чтобы хоть чем-то занять руки.

— На самом деле это не вопрос доверия, а рефлекторной защиты. Ты не знаешь, через что прошла Сюзанна, и как глубоко она была травмирована. И если ты оберегаешь свою сестру, то должен понять, почему я не смогла вынести такой взгляд у нее. — Она снова убрала очки, и, когда посмотрела на него, ее глаза повлажнели. — Но я поступила еще хуже, потому что питаю к тебе чувства.

Если и существовало что-то, против чего Слоан не мог устоять, — то это слезы. Желая осушить их так же сильно, как и помириться, он поднялся и взял Аманду за руки.

— Я и сам наделал вчера ошибок. — Улыбаясь, он провел ее пальцами по своей щеке. Ощущение было приятным… чертовски приятным. — Предполагаю, тебе так же трудно приносить извинения, как и мне.

— Если ты имеешь в виду, что это похоже на глотание глыбы угля, то ты прав.

— Почему бы нам тогда не простить друг друга?

Но когда он склонил голову, чтобы поцеловать ее, она отстранилась.

— Мне и правда надо подумать какое-то время.

Слоан снова поймал ее руку.

— А мне и правда надо заняться с тобой любовью.

Ее сердце внезапно подпрыгнуло прямо к горлу. Как может человек, который двигается так неспешно, настолько стремительно перепрыгивать на другой предмет?

— Я… ох, при исполнении служебных обязанностей. Мой перерыв закончился, и Стенерсон…

— Почему бы тебе не позвонить ему?