Мужчина, которого она забыла

– Что-то случилось. Пусть память меня подводит, но свою дочь я знаю. Дело не только в том, что я рассказала ей об отце, иначе были бы крики, слезы, все что угодно, но только не это. Только не тишина. – Я наугад открываю ящики и ворошу кучи темной одежды, разбросанные повсюду без всякого порядка. – Моя дочь попала в беду.

– Клэр… – Грэг произносит мое имя и замолкает, а я тем временем заглядываю в шкаф. Он битком набит черной одеждой. – Клэр, я понимаю, что ты злишься и тебе страшно, но мне не хватает тебя. Очень не хватает. Пожалуйста… Я не знаю, что делать… Ты можешь вернуться ко мне ненадолго? Пока не поздно.

Я медленно поворачиваюсь к Грэгу. Его лицо в последнее время как-то увяло и стерлось, плечи поникли.

– Проблема в том, – говорю я очень тихо, – что я не помню как.

Грэг, не глядя на меня, медленно встает.

– Мне пора на работу.

– Это нормально, что ты на меня злишься. Наори на меня, обзови стервой и тупой коровой. Лучше уж так, честное слово.

Однако Грэг не отвечает. Через несколько секунд я слышу, как хлопает входная дверь. Где-то внизу гудит пылесос. Я закрываюсь в комнате Кэйтлин и вдыхаю теплый воздух. Постельное белье греется под утренним солнцем, пыль кружит в его лучах. Какой сейчас месяц? Кэйтлин возвращается в университет – значит, октябрь. Или февраль. Или май.

Я озираюсь в поисках зацепки, которая помогла бы понять, почему она не отвечает на звонки, однако не вижу ни секретного дневника, ни связки писем. Я сажусь за стол, медленно поднимаю крышку ее вордбука. Он стоит ровно посередине, словно реликвия. И вновь это тревожное чувство… Я пробегаю пальцами по кнопкам – в ответ они тихо щелкают. Когда-то мои руки летали над ними и слова бежали по экрану быстрее, чем я успевала о них подумать. Когда-то, но не сейчас. Теперь я печатаю неуклюже, медленно и с ошибками, хотя буквы помню. Грэг потратил кучу денег на программу распознавания речи для компьютера внизу, однако я ни разу ею не воспользовалась. Мне хватает ярко-розовой авторучки с голубыми чернилами, которую Эстер подарила мне в прошлый день рождения. Слова легко ложатся на страницы дневника. Хочу писать от руки, пока не забуду, для чего нужны пальцы.

Я закрываю вордбук и трогаю корешки книг, расставленных на подоконнике: ищу хоть что-то – клочок бумаги вместо закладки, любой намек, который бы все объяснил. И даже с книгами что-то не так… Я еще долго сижу, разглядывая вещи вокруг, и вдруг замечаю мусорную корзину, неприметно задвинутую под стол. В ней полно бумаг и салфеток для снятия макияжа. Удивительно, как это мама ее не вытряхнула – иногда кажется, что она делает уборку без перерыва; кругами ходит по дому с метелкой для пыли, а на самом деле проверяет, не сбежала ли я, не устроила ли пожар. В последнее время я почти никуда не выхожу и ничего не хочу. Внешний мир наполнен таинственными сигналами, мне не под силу их расшифровать. Единственный человек, которому мой домашний арест доставляет радость, – это Эстер. Раньше она не любила отпускать меня на работу, зато теперь мы все время вместе. Я позволяю ей увести себя в придуманные миры, полные крошечных писклявых существ, чаепитий, морских приключений, дорожных погонь и больниц, в которых я всегда пациентка, чудесно излеченная повязкой из туалетной бумаги. Эстер теперь даже счастливее, чем раньше. Это уже что-то.

Я достаю корзину и вытряхиваю содержимое на пол, готовая к любой, самой неприятной находке. Однако на первый взгляд все вполне невинно, не считая початой пачки сигарет – не знала, что Кэйтлин курит. А если так, то зачем она их выбросила? Я собираю мусор обратно в корзину, как вдруг замечаю продолговатый предмет из белого пластика. Когда-то я помнила, что это, но сейчас забыла. Знаю только, что он сообщает мне какую-то очень важную новость – знаю по тому, как бешено при виде него колотится сердце.

– Мама! – кричу я с лестницы. В ответ – гудение пылесоса. Я снова разглядываю предмет, стараясь найти разгадку. Вдруг дверь в ванную открывается, и оттуда выходит Грэг. Я прячу находку за спину. Не знаю почему, но у меня есть стойкое чувство, что это секрет.

– Я думала, ты ушел.

– Да, а потом вернулся. Забыл кое-что.

– Совсем как я. – Я слабо улыбаюсь, но Грэг остается серьезным.

– Что там у тебя?

– Не знаю. – Секунду посомневавшись, я показываю ему предмет. – И что это?

Грэг с ошарашенным видом берет его у меня из рук.

– Тест на беременность. Ты нашла его у Кэйтлин?

– Да, в ее комнате. Использованный?

Грэг кивает.

– И какой результат? – спрашиваю я сорвавшимся голосом.

– Никакого. Результаты не остаются навечно. Помнишь, когда мы узнали, что у нас будет Эстер, то захотели сохранить тест, а он через несколько дней выцвел? Да мы и сами поняли, что это было бы слишком слащаво.